Путь в тысячу пиал - Дарья Урбанская

– Болезная что ли? – пробормотал Ю за спиной у Джэу, но она не успела истолковать столь странное поведение. Из внутреннего двора выбежали двое мужчин, оба вооруженные вилами.

– Пассанг, что слу?.. – начал один из них, и осекся, заметив лаосцев. Беспокойство сразу исчезло с его лица, уступив место мрачной настороженности. Он подобрался, переглянулся со своим земляком и демонстративно переложил вилы из одной руки в другую:

– Непохоже, что вы из гомпа.

– Добра и процветания вашей деревне, – в третий раз начал Лобсанг, внешне никак не реагируя на столь неприкрытую агрессию.

– И тебе не хворать, кушог монах, – буркнул мужик, чуть шепелявя из-за отсутствия двух передних зубов. – А это кто с тобой? Лаосцы? Почему скованы?

– Это долгая история, – неопределенно повел плечами Лобсанг, а Джэу за его спиной раздраженно закатила глаза. – Но мы мирные путники, хотим купить еды в дальнюю дорогу и показать нашего друга лекарю, коли есть такой среди вас.

Мужчина кивнул и немного расслабился. Впрочем, слова его не стали при этом дружелюбнее.

– Нам проблем не нужно. Уходите, – отрезал он грубо.

– Видят благие тэнгри, мы не принесем в ваши дома беды́, – снова попытался Лобсанг.

– Воды можешь набрать в колодце на площади, он общий. Но только ты сам, кушог монах, или тхибатка, что носит маску. А чужаки пусть идут прочь из деревни.

– Но с нами больной.

– Вот именно, что больной, – вставил второй из тех, кого позвала Пассанг, более щуплого телосложения и чуть пониже ростом. – Я сам лекарь, и не собираюсь рисковать, осматривая лаосца. Кто знает, какую хворь вы нам еще принесли.

Тем временем из дома поспешно вышел третий тхибатец из деревенских. Если те, с кем пытался договориться Лобсанг, выглядели похожими, словно родственники, то этот явно не приходился им родней. Хоть волосы его были седыми, но стариком его никто не посмел бы назвать. Рослый и широкоплечий, он молча прислонился спиной к стене дома и стал прислушиваться к разговору.

«Если б не его длинные белые косы, то вылитый Рэннё», – промелькнула мысль у Джэу. – «Странный он какой-то».

– Верно! Мой брат Цзяньян дело говорит! – подхватил беззубый мужчина, стискивая вилы. – Да и еды продавать чужакам никто из наших не станет.

Цзяньян кивнул, подтверждая, и добавил:

– Мы бы и разговаривать не стали, если б не монах. Так что не гневите людей, уходите.

Глава 20. Цэрин

Забойщики скота – одни из самых одиноких людей в Тхибате. По доброй ли воле они выбирают свое нечистое ремесло или перенимают его от родителей, но означает это провести остаток жизни изгоем на выселках.

С другой стороны, несмотря на уединенность существования, забойщики чаще прочих тхибатцев едят мясо. За свою работу они получают в оплату ноги, голову и требуху от скотины. А те умельцы, что могут заваливать животных на спину перед умерщвлением, успевают даже вычерпать или сцедить кровь.

«Записки чужеземца», Вэй Юа́нь, ученый и посол Ла́о при дворе правителя Тхибата

Цэрин видел, что пришлые уходить явно не хотели. В их взглядах читалась надежда, хоть и выглядели они измученно и странно: некоторые в цепях, один стоял на ногах только за счет поддержки с двух сторон, другой хоть и не был скован и храбрился, но казался болезненно бледным, хотя лаосцы в целом довольно светлокожи. Был с ними и монах, совсем еще юный, возможно, даже послушник, но шафрановый цвет его кашаи сам по себе уже вызывал в душе Цэрина неприязнь. Тхибатка в маске на пол лица была самой непонятной из всех. Но смотрела она прямо, уверенно и даже… зло.

Цэрин находился в доме Пассанг, когда пришли чужаки, помогал готовить тело Давы к похоронному обряду. Заслышав окрик Пассанг, он наспех обтер руки тряпицей, поспешил на улицу и успел застать только окончание разговора между Чунтой, Цзяньяном и молодым монахом. Больше никто из пришлых в переговоры вступить не пытался.

Впрочем, ничего нового Цэрин не услышал – когда-то и его самого встретили так же, с недоверием и опаской. Правда накормили и дали перевести дух, но этим бледнолицым лаосцам такого ожидать не стоит.

«И если бы не Пхубу тогда…»

Мысль о друге отрезвила, и Цэрин шагнул вперед, как раз когда плечи молодого монаха поникли, и он начал разворачиваться с горестным видом.

– Подожди, Чунта. Путники могут пойти со мной. – Он кивнул монаху: – Уж чай и цампа у нас найдется, не обеднеем.

В ответ на его слова монах расцвел благодарной улыбкой, а девушка в маске, наоборот, пронзила подозрительным взглядом.

Цзяньян возмущенно охнул:

– Не положено.

– А бросать людей в беде положено? – развернулся к нему Цэрин.

Чунта же удрученно покачал головой:

– Мало нам напастей что ли? Только накличешь еще несчастья.

Но Цэрин поджал губы и ничего не ответил. Без толку тратить слова, если сердца людские зачерствели и озлобились. Только махнул рукой пришлым:

– Идите за мной.

– Да пошлют тебе удачу и процветание благие тэнгри, – поклонился монах и зашагал рядом с ним.

Следом двинулись и остальные, позвякивая цепями. Тхибатка в маске поднырнула под руку единственного нескованного лаосца, помогая ему идти прямо. А бессознательного больного с одной стороны удерживал тот, кто был с ним скован, а с другой – полный лаосец, рубашка которого на груди и подмышках темнела пятнами пота. Худенькая девушка, прикованная к толстяку, неловко пыталась подстроиться под шаг.

Благо идти долго не пришлось. На крыльце дома, прижавшись спиной к стене и перебирая в старческих пальцах красную кисточку амулета, сидела Лхамо. Она обернулась на шум, и найдя взглядом Цэрина, вновь погрузилась в свои мысли. Чужаков она будто и не заметила.

– Что случилось, Лхамо? Тебе отдыхать нужно. Зачем встала?

– Не мешай мне, Цэрин, я готовлюсь уйти в Бардо.

Он тяжко вздохнул. Лхамо твердо вбила себе в голову, что ее время среди живых сочтено, и никакие разговоры не могли отвернуть ее мысли с этой тропинки. Обернувшись к чужакам, Цэрин указал на циновку, которую недавно расстелил для Лхамо:

– Больного можно уложить вот там, вдоль загона, в тени. В дом не приглашаю – там разруха, да и смердит ракшасами.

Монах кивнул и сменил неповоротливого толстяка, помогая аккуратно уложить больного на циновку.

– Мое имя Цэрин. А как к тебе обращаться? – уточнил он у монаха.

– Я Лобсанг, ученик астролога. Из гомпа Икхо. А это Джэу, – он указал на тхибатку, – и наши… э-э-э…

– Ясно, из гомпа Икхо. – Цэрин все же скривился, не удержавшись. Затем вздохнул и кивнул на