Арбалетчик с Тверской – 4 - Вячеслав Юшкин

ждать суда и повесился в камере. В этой камере рассчитанной на десять заключенных содержалось пятьдесят — жуткая переполненность учреждений давно вошла в привычку. И все эти пятьдесят не видели женщин — кто год а кто и более. А здесь такая неожиданная радость. Димов в своем новом статусе недолго радовал з/к. Сам он повесился или нет я так и не узнал.

А Лопатин погиб от ножевого ранения в спину и тоже никаких концов не нашлось. Слишком близко он принял к сердцу пропажу дочери Волкова и засветил свою связь с органами и его убили. Помог отомстить это одно а «работал» на уголовный розыск приговор один смерть. Хоронил Лопатина я в одиночку. Родственников у того не было. «Братва» тем более не собиралась хоронить «отступника» и ждала Лопатина общая могила. У меня хватило денег и Лопатина отпели в православном храме и похоронили с почетом. Памятник оставил на следующий год.

«Братский» круг он такой отступления от понятий не прощает и наказание одно смерть.

Я же когда поминал Лопатина поклялся сам себе — все виновные в смерти Лопатина будут наказаны и мне плевать на мнение этого «братского» круга. Ломал и буду ломать.

Меня же, как и обещал генерал перевели Управление Уголовного Розыска ГУВД области.

Сразу после перевода ушло представление на специальное звание «майор милиции» и представление на ведомственную медаль ' За отличие в охране общественного порядка' название этой медали было в наших кругах — «ментовской» рубль. Вызвано самой медалью. На медали герб государства и на рубле герб государства. Только советский рубль был больше размерами, а так один в один.

Жилья мне дали в областном УВД нет служебного жилья и поселился я в общежитии на территории хлебокомбината. Вот так и стояло общежитие на территории хлебокомбината. Работа трудная и плохо оплачиваема поэтому на работу идут в основном приезжие и сейчас это беженцы из Чечни — войны ещё нет, а беженцы есть. Русских выживают и те бросают всё нажитое и бегут. В моем прошлом будущем вона началась в этом 1994 году и до начала менее полугода.

Без меня и сейчас не обойдутся и если всё пойдет как и в моей ветки исторического дерева — впереди новогодний штурм Грозного.

Будет это или нет неизвестно пока только предпосылки.

А сегодня мне вручают медаль — День России 12 июня.

Большой зал со огромной сценой на сцене длинный стол с кумачовым покрытием и за тем столом сидит цвет ГУВД области и среди того президиума мой «лучший» друг Белозеров — он на той волне вызванной двумя раскрытиями «резонансных» преступлений /серийных убийств/ выскочил в областное управление и теперь он начальник ОРЧ — оперативно розыскной части о раскрытию особо тяжких преступлений — мой прямой руководитель и мой же «лучший» враг. Он ждет только случая чтобы я поскользнулся и тогда он немедленно отреагирует и растопчет меня. Он мой давний «почитатель».

Торжественное заседание без доклада генерала — не совсем торжественное.

Слегка засыпая слушая стандартные формулировки — борьба с преступностью процент раскрываемости вот так всегда сейчас засну и буду храпеть. Нет нельзя мне сегодня спать на торжественном этом заседании не поймут.

Доклад закончен и теперь вручение наград.

Вот Белозеров получает медаль такая же как и мне и вот меня зовут и я строевым шагом в парадной форме подхожу к генералу и мне вручают медаль и наконец то я слышу в свой адрес поздравляю Вас — «майор милиции».

В фойе банкет и здесь все — я же тихо — тихо на выход. У меня встреча с агентом — он затребовал экстренную встречу. У агента есть что -то важное и связано это с Волковым…

Глава 13

С утра шел дождь, то затихал, то вновь начинался с новой силой. Небольшой приморский город медленно просыпался. курортный сезон закончился и город нежился в неге и снах. В городе остались одни «социальники» /пенсионеры прибывшие по бесплатным путевкам/. В платежеспособности они были чуть выше нуля, то постоянные жители города их не воспринимали всерьез. Женская часть «социальников» шарилась на рынках в поисках дешевых сувениров с моря, мужская часть искала дешевого вина и приключений. В пансионатах врачи каждый день рассказывали о вреде пьянства и о опасности неумеренного употребления спиртных напитков и каждый день у кого-нибудь из «социальников» не выдерживало сердце и всё. Домой они возвращались уже в деревянном макинтоше. Это было грустно — но это случалось почти ежедневно. Межсезонье на море грустное время всё закрыто, пляжи пустые и можно только гулять под дождем. Снег и морозы здесь редкие гости. Но мне погода и безлюдье нравиться.

Веду я спокойную и размеренную жизнь. Всё что я хотел доказать я доказал и теперь просто веду жизнь простого российского пенсионера. пенсия небольшая и потребности у пенсионера небольшие. Из развлечений книги и прогулки.

Собираясь на рынок за продуктами, слушаю новости по НТВ — «тяжелые бои с ВСУ в Херсонской области, налет беспилотников на базу Черноморского Флота в Севастополе, диверсии в Брянской области» — начиналось очередное утро в октябре 2022 года. Мобилизация не затронула меня, возраст далеко за шестьдесят лет и последствия контузии и ранений сказалось на здоровье. добровольцем меня не взяли именно по причине плохого здоровья. не годен уже скакать по полям и лесам. Идти мне до рынка недалеко, через дворы вообще рядом. У рынка, как всегда, несмотря на раннее утро было многолюдно и шумно. Эти дома, через дворы которых я шел заселены военными и основная масса посетителей рынка — это жильцы близлежащих домов. У входа в рынок стояло три гитариста и ударник и под довольно слаженный ансамбль выдавали хиты вех времен и народов, естественно тематика была своя военная. Народ был весь свой, для многих это были песни молодости, хватало и молодых мамаш с детьми…

В небо задорно рвалось —

А на войне, как на войне

А нам труднее всегда вдвойне

Когда взойдёт над сопками рассвет

Мы не прощаемся ни с кем

Чужие слёзы нам зачем

Уходим в ночь, уходим в дождь,

Уходим в снег

Мы не прощаемся ни с кем

Чужие слёзы нам зачем

Уходим в ночь, уходим в дождь,

Уходим в снег.

Это песня написана Игорем Морозовым в!975 году и стала хитом уже во время афганской войны.

Остановился послушать всё равно спешить мне некуда,