Отголоски забвения - Шокун Алексей

– Есть один способ, – начал старик, – но для этого тебе нужно будет пожертвовать всем, что ты когда-либо любил. Все твои артефакты, всё, что тебе дорого, – всё это должно быть уничтожено. И, что ещё важнее, ты должен будешь освободить душу от зависимости от магии. Это не просто ритуал. Это путь очищения. Но не все, кто проходит этот путь, могут вернуться.

Игорь почувствовал, как его сердце сжалось. Но, несмотря на страх, он знал, что другого пути нет. Он был готов отказаться от всего, что связывало его с этим миром.

– Я готов, – сказал он решительно. – Я сделаю всё, что нужно. Я готов освободиться.

Вячеслав Петрович кивнул и встал. Он подошел к окну и посмотрел на лес. В его глазах была печаль, и в то же время понимание.

– Ты понимаешь, что это не просто избавление от проклятия. Это будет смерть твоего прежнего я. Ты станешь другим человеком. И, возможно, ты больше не будешь тем, кем ты был до этого.

Игорь молчал. Он понимал это, но в его душе больше не было места для сомнений. Он был готов отдать всё, чтобы избавиться от тёмной магии.

Старик повернулся и положил книгу перед Игорем.

– Это старинный ритуал, – сказал он. – Ты должен будешь пройти через особое очищение, которое потребует полной отдачи. Этот процесс может занять годы, но если ты его завершишь, ты сможешь избавиться от проклятия.

Игорь взял книгу и почувствовал, как магия вновь проникает в его тело. Но теперь он не боялся её. Он был готов бороться, чтобы вернуть себе свою душу.

Глава 40: Тени за стеклом

После последнего эфира Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение, Трофимов ощущал себя другим человеком. Его мир, который когда-то был чётким и упорядоченным, теперь стал зыбким и непредсказуемым. Он больше не был уверенным ведущим ночного шоу, который управлял эфирами, играл с мистическими темами и развлекал свою аудиторию. Теперь всё изменилось.

Студия, казавшаяся ему когда-то его домом, теперь была местом, где он терял связь с реальностью. В каждый новый эфир он заходил как в неизведанную территорию. Эфир, который раньше был его инструментом, теперь стал чем-то большим, чем просто средой для общения. Это было полотно, через которое он всё яснее видел нечто потустороннее, нечто, что не поддавалось объяснению.

Он начал видеть образы, которые появлялись на экране монитора и в его собственном восприятии. Это не было просто видением. Эти образы были реальными – настолько реальными, что он не мог отличить их от настоящего мира. Стены студии начали искажаться, искажая пространство вокруг него, как если бы сама реальность начала ползти и расползаться.

Каждый новый эфир начинался как обычное шоу, но стоило Никите только включить микрофон, как мир вокруг него начал менять свои очертания. Иногда это были тени, которые мелькали в углах его зрения, движущиеся, как если бы кто-то наблюдал за ним. Иногда – это были фигуры, которые стояли прямо перед ним, на грани видимости, их лица скрыты в тумане. Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение, пытался зафиксировать их, понять, что происходит, но они исчезали, как только он пытался сосредоточиться.

Но хуже всего было то, что с каждым эфиром эти образы становились всё более отчётливыми, а голоса – всё громче. Это не были просто шёпоты. Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение, начал слышать их так, как если бы они шли прямо из наушников. Иногда они звучали, как собственные мысли, но с каждым разом они становились всё более чуждыми, всё более зловещими.

«Ты не можешь скрыться, Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение,», – голос был знакомым, но в нём было нечто иное. Это был тот самый голос, который он слышал ещё в своих самых первых эфирах, когда шоу начало выходить из-под его контроля. Но теперь он звучал не просто как шёпот. Это был приговор. «Ты открыл нас. Ты не сможешь закрыть дверь».

Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение, поспешно выключил микрофон, но голоса продолжали звучать в его голове. Он попытался взять себя в руки, но паника начала заполнять его разум. Каждый новый эфир становился для него не просто попыткой вернуть контроль, а настоящей борьбой за выживание.

Он видел их. Эти сущности. Их лица. Они были перед ним, в темных уголках студии, в трещинах в стекле. Некоторые были прозрачными, как призраки, другие – чёткими, с обрывками воспоминаний, которые не имели смысла. Но все они были здесь, с ним. И что хуже всего, они пытались вмешиваться в его эфир, подменять его слова, управлять его мыслями.

«Ты не можешь нас контролировать, Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение,. Ты стал частью нас», – голос теперь звучал в его ушах, не как шёпот, а как прямой приказ. «Ты был выбран. Ты открыл портал. Ты теперь наш».

Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение, пытался остановить передачу, выключить оборудование, но экран перед ним стал светиться ярким, неестественным светом. Его лицо, которое он видел на экране, стало искажаться, а вместо привычного отражения он увидел пустоту, словно сам стал частью эфира, частью того, что когда-то управляло им.

Студия начала двигаться, её стены казались живыми, как если бы она начала «дышать», а воздух становился густым и тяжёлым. Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение, попытался встать, но его тело не слушалось. Он почувствовал, как его сознание начинает расплываться. Его мысли становились чуждыми ему, и он не мог удержать их в руках.

«Ты не выйдешь отсюда, Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение,», – снова прозвучал голос. Теперь это было не просто предупреждение. Это было утверждение. Он стал частью этого мира, частью этого эфира, и его тело, его сознание, были лишь оболочкой, в которую эти сущности проникли.

Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение,, чувствуя, как его разум начинает терять ясность, услышал новый голос, который был знаком, но не его. Это был голос, который он слышал ещё до того, как всё начало идти не так. Он понял, что это был голос, с которым он когда-то общался в эфире. Он знал этот голос, но теперь он не был его собственным.

«Ты открыл нас», – шептал голос в его голове. «Ты больше не управляешь этим. Ты стал частью нас».

Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение, не мог больше бороться. Он чувствовал, как студия затягивает его в себя, как реальность исчезает, растворяясь в темноте. Эфир, который он