Бои местного значения - Дмитрий Аркадьевич Зурков

направился. В кабинете у Великого князя всё прошло без сучка-без задоринки. Регент грозно вопросил и о пререканиях с начальством, и о ресторанном происшествии, я что-то промямлил, сославшись на нервное расстройство при общении с генералами и на алкогольную нирвану в ресторане. После чего мне суровым голосом было приказано считать себя свободным от исполнения флигель-адъютантских обязанностей. Сочтя получение «фитиля» оконченным, вышел из кабинета, изо всех сил изображая душевное смятение к вящей радости ожидавших своей очереди посетителей в генеральских погонах. Задержался возле стола дежурного лейб-секретаря и попросил одолжить ножницы на секундочку… Вообще-то их, в смысле «ходячих пишущих машинок», было всего три экземпляра, и служили они «сутки через двое». И числились в епархии генерала Мосолова, то бишь — Канцелярии Министерства Императорского двора. Соответственно, были миллион раз проверены и чуть ли не рентгеном просвечены на предмет благонадёжности…

Обрезав задний шнур аксельбанта, возвратил имущество изумлённому владельцу, затем отстегнув петельки от мундирных пуговиц и под погоном, кинул «макраме» на стол, озвучивая последнюю реплику своей роли:

— Мне это больше не понадобится!..

Следующее действо происходило уже в штабе у Келлера. Фёдор Артурыч был суров и изо всех сил делал вид, что всё происходящее для него является неприятным сюрпризом. Также, как и для срочно вызванного Дольского, которому было объявлено, что ввиду внезапного увольнения от службы бывшего полковника Гурова, он назначается исполняющим обязанности командира Первого полка. И что постоянное назначение на сию должность воспоследствует как только он хотя бы поступит в Академию Генштаба. И Анатоль, и уже знавший обо всём Валерий Антонович, присутствовавший на правах начальника штаба бригады, несколько раз успели пробежать глазами по строчкам приказа, пока генерал не убрал его в папку с документами.

Дольский всю дорогу пытался вернуть свои изумлённо-выпученные глаза в нормальное состояние, но получилось это у него только в батальонной канцелярии, когда я, разумеется, с Высочайшего разрешения, объяснил, что перевожусь на службу в другую, очень засекреченную структуру, и что сей спектакль был предназначен для любопытных болтунов-стукачей, кои и у нас гипотетически могут иметься. После этого он несколько успокоился, пообещал, что так легко я от него не отделаюсь и под этот тезис выбил из меня обещание устроить грандиозную отвальную вечерю…

Вечерние посиделки проходили действительно в узком кругу — Регент, Павлов, Келлер, Воронцов и я. И слегка смахивали на доведение боевого приказа перед наступлением…

— Денис Анатольевич, группа будет базироваться в Институте, как Вы и предлагали. Вам выделяется отдельная «гостиница». Насчёт спортзала, тактического поля, стрельбища и всего остального решите вопрос с Иваном Петровичем. — После согласного кивка академика Великий князь продолжает. — Численность группы определяем пока в сорок человек. Оргштатную структуру продумаете сами и послезавтра доложите…

— Прошу простить, Михаил Александрович, для этого мне нужно знать характер и место проведения планируемых акций. Операция на плэнере отличается от действий в городе — везде есть свои особенности.

— Действовать придётся и там, и там. Исходите из этого.

— Работать будем и по полицейскому варианту, и по армейскому? — Ответ на вопрос уже давно понятен, но есть вещи, которые обязательно нужно озвучить.

— Да. Оружие подбирайте исходя из этих соображений. Теперь — по личному составу. Вы планируете забирать кого-то из своих нарочанцев?

— Капитана Оладьина. Насчёт остальных — прошу разрешения привлекать их по мере необходимости применительно к конкретным обстоятельствам.

— Фёдор Артурович, возражений нет?

— Никак нет, Михаил Александрович. — Напрягшийся при упоминании о нарочанцах Келлер быстро успокаивается.

— Из моих… э-э… подчинённых с четырьмя дамами проведено предварительное собеседование, результаты положительные. С полковником Гуровым мы уже обсудили особенности их работы. Универсальность, как в батальоне спецназа здесь не потребуется, марш-броски с полной выкладкой бегать им не придётся, поэтому основной упор будет делаться на работу без оружия и с короткостволом. — Докладывает Воронцов. — Помимо этого из разных мест в течение недели должны прибыть семь человек. Их надо проверить на предмет физической годности к предстоящим действиям. Да, и ещё один скользкий момент… Прошу разрешения привлечь отдельных… представителей уголовного мира. Например, в качестве инструкторов по незаметному проникновению в здания, или вскрытия тайников и сейфов.

— Пётр Всеславович, Вы уверены, что это действительно необходимо? — В голосе Регента явно слышится сомнение.

— Так точно. Проведённые ранее полковником Гуровым акции доказали это.

Ну да, когда работали по последствиям войны и земельному бунту нам один старый медвежатник здорово помог. В обмен на возможность тихо и мирно уйти на покой с новым именем и некоторыми денежными накоплениями. И научил кое-чему, и его связями среди блатарей аккуратно попользовались. Тем паче что работали под «вывеской» банды Лёньки Пантелеева. В этой истории господин Пантёлкин начинал похожим образом. Первая мировая, старший унтер-пулемётчик, после дембеля недолгая служба в полиции, потом внезапная и очень сильная любовь к роковой красотке, из-за которой угодил под суд. Сбежал, сколотил банду в три десятка рыл и начал свои кровавые «гастроли». Потом попался. А дальше… Как и в моём мире «подкупленный» надзиратель выпустил Пантелеева из камеры и вырубил свет, чтобы помочь скрыться, но на выходе его приняли уже мы. Дождались, пока он расскажет нам всё, что знал и помнил, и переселили в мир иной — ему за убийства и разбои по любому высшая мера светила. А «банда» во главе с достаточно похожим на Лёньку поручиком из ОКГБ стала грозой тех выкормышей Земгора, кто не понимал смысла «деятельного раскаяния» за свои гешефты пятнадцатого-семнадцатого годов.

— Михаил Александрович, после ликвидации Чугуна у нашего «Лёньки Пантелеева» появилась репутация беспредельщика, с которым опасно связываться… — Заметив недоумение Регента, вкратце напоминаю одну из последних акций «Неуловимых». — Иван Кузнецов, кличка «Чугун», специализация — грабежи и убийства. Полиция сама справиться не могла, начальник УГРО действительный статский советник Кошко обратился к нам за помощью, — мы плотно тогда работали с его летучими отрядами.

«Пантелеев» со своими подручными заявился на хазу к Чугуну и перестрелял ядро банды. Самого главаря и его «адъютантов» — Володьку Гужбана, Федьку Каланчу, Ваньку Повара и ещё с десяток приближённых. Хозяйке «малины» было велено разнести весть, что Чугун, дескать, помешал Лёньке взять хороший куш, за что и поплатился.

— И что, никто после этого Пантелеева не искал, чтобы отомстить? — Похоже, такие подробности ВэКаэМу никто не рассказывал, уж больно явно августейший интерес заметен.

— Во-первых, в уголовном мире не принято лезть в чужие дела, если они напрямую тебя не касаются. Так сказать — «Дыши и дай другим дышать». А во-вторых, «Лёньку» найти очень трудно. Есть несколько человек, которые могут оставить ему сообщение в тайнике-«почтовом ящике», а дальше он сам