Темный Лорд устал. Книга IV - Тимофей Афаэль

Он поставил противень на сушку и вытер руки об тряпку. Взгляд скользнул в зал.

Почти пусто. Только несколько посетителей доедали свои порции. За дальним столиком, у окна, сидел Григорий. Хозяин кафе обхватил голову руками, его лицо было искажено от боли. Массивные пальцы впились в виски, словно пытаясь сдавить что-то внутри черепа.

Даниил замер у раковины, наблюдая.

Молодая официантка — Настя, так её звали — подошла к хозяину. Положила руку на плечо.

— Григорий Петрович, опять? — голос тихий, сочувствующий. — Может, таблетку?

— Не помогает, — глухо ответил Григорий, не поднимая головы. — Пройдёт само. Иди домой, Настя. Я закроюсь.

— Но…

— Иди. Завтра рано вставать.

Настя вздохнула, сняла фартук и направилась к выходу. По пути она бросила на Даниила сочувственный взгляд, словно говоря: «С ним так всегда. Ничего не поделаешь».

Даниил остался один с хозяином в полупустом зале. Он смотрел на сгорбленную фигуру у окна и будто чувствовал острую боль в висках Григория. Даниил не прикасался к его разуму — просто стоял на расстоянии, но его изуродованный дар всё равно резонировал с чужими эмоциями.

Это была мигрень, причем сильная. Может быть, хроническая.

Тут же его накрыл инстинктивный страх. Даниил дёрнулся, как от удара. Отступил к раковине, хватаясь за край. Сердце забилось чаще, а дыхание сбилось.

Нет. Нет. Не надо.

Он не хотел этого чувствовать, не хотел резонировать с чужой болью. Потому что каждый раз, когда он открывался навстречу чужим эмоциям, в памяти всплывала та ночь.

Холодная пустота. Мёртвые звёзды. Взгляд бездны, который разорвал его разум на части. Использовать дар — значит снова почувствовать это.

Даниил зажмурился, прижав ладони к вискам. Нужно отгородиться от чужой боли. Спрятаться и убежать. Он развернулся, собираясь уйти в кладовку, и едва не споткнулся о Мурзика.

Кот сидел прямо у его ног. Смотрел снизу вверх жёлто-зелёными глазами. Спокойно и терпеливо.

— Не сейчас, — прошептал Даниил. — Пожалуйста, не сейчас…

Мурзик не отвёл взгляда. Он продолжал смотреть и в этом взгляде не было осуждения или требования, но кот словно говорил ему.

«Ты можешь иначе».

Даниил сглотнул. Это было бредом. Он додумывал за кота, но никак не мог отделаться от этого его все понимающего взгляда

— Я боюсь, — выдохнул он. — Я боюсь, что если прикоснусь к чужому разуму снова… оно вернётся. Эта боль, этот холод, я не смогу.

Кот медленно моргнул. Поднялся на лапы, потёрся боком о ноги Даниила, и снова замурлыкал.

Даниил закрыл глаза. Сделал глубокий вдох. Потом выдох.

Григорий всё ещё сидел за столиком, держась за голову. Одинокий, страдающий, никого не было рядом, кто мог бы помочь.

А Даниил… Даниил мог помочь. Если найдёт в себе смелость.

Просто попробуй. Осторожно. Не ломай — помоги.

Он опустился на корточки. Погладил Мурзика по голове — шерсть была мягкая, тёплая.

— Ладно, — прошептал он. — Попробую.

Кот коротко мяукнул. Словно одобрял.

Даниил поднялся. Вытер мокрые ладони об робу, прислонился к стене, закрыл глаза и очень осторожно — как сапёр, разминирующий бомбу — потянулся сознанием к Григорию.

Он нащупал разум хозяина. Грубый, прямолинейный разум человека, который всю жизнь работал руками. Внутри — усталость, заботы о кафе, деньги, которых вечно не хватает.

И боль.

Острая боль в висках, как тугой узел из колючей проволоки, впившийся в мозг. Даниил замер на границе, чувствуя, как его собственная голова начинает раскалываться в ответ. Старая рана откликнулась — эхо того урока, который преподал ему Воронов.

Отступить. Нужно отступить сейчас, пока не стало хуже.

Он почему-то вспомнил Мурзика. Вспомнил, как кот мурлыкал, лёжа у него на груди. Его вибрация успокаивала, исцеляла и распутывала узлы напряжения внутри.

Он еще раз напомнил себе, что нужно не ломать, а гармонизировать.

Даниил медленно, осторожно начал работать. Он представил тугой узел боли в голове Григория. Колючий клубок из нервного напряжения, спазмов сосудов, остаточного стресса. Даниил начал распутывать его — ниточку за ниточкой, бережно и медленно.

Здесь отпустить спазм. Там успокоить воспалённый нерв. А чуть дальше — снять напряжение с мышц.

Эта работа была другой. Более сложной и совершенно непохожей на то, что он делал раньше. Ведь раньше он только ломал, а сейчас чинил. Раньше причинял боль, а сейчас её забирал.

Пот выступил на лбу Даниила, руки задрожали. Это отнимало гораздо больше сил, чем манипуляции когда-то. Каждая секунда работы давалась с трудом. Каждое движение сознания отзывалось тупой болью в собственной голове, но он продолжал.

Минута. Две. Пять.

Узел медленно распутывался. Боль отступала, слабела, превращалась из острой колючки в тупое эхо, которое можно терпеть.

Ещё немного…

И вдруг — щелчок. Узел распался.

Даниил резко открыл глаза, задыхаясь. Отключился от разума Григория, словно обрубил связь. Навалился спиной на стену, чувствуя, как ноги подкашиваются.

Голова раскалывалась, тошнота подкатила к горлу, и всё тело дрожало от истощения.

Но…

Боль в его собственной голове не была такой, как раньше. Это была просто усталость. Физическая усталость после тяжёлой работы. Внутри разливалось странное чувство покоя, правильности. Словно что-то внутри него встало на место.

Даниил медленно сполз по стене, садясь на пол прямо в кухне. Закрыл глаза и задышал глубоко и ровно. Через несколько секунд он услышал звук из зала.

Стул отодвинули. Шаги. Григорий прошёл мимо кухни, направляясь к себе в комнату наверху. Даниил приоткрыл один глаз — хозяин выглядел… нормально. Лицо спокойное. Никаких следов боли.

Он прошёл мимо, даже не взглянув на Даниила, скрытого в тени за дверным проёмом. Дверь наверху хлопнула. Даниил выдохнул и закрыл глаза снова.

Получилось. Он помог и это чувство было… невероятным.

Тёплый вес приземлился на его колени. Мурзик запрыгнул и свернулся клубком, начиная мурлыкать. Громко и довольно.

Даниил положил руку на мягкую шерсть. Погладил кота, чувствуя вибрацию под ладонью.

— Спасибо, — прошептал он. — Без тебя я бы не решился.

Мурзик мурлыкнул ещё громче. Словно говорил: «Я знаю».

Даниил сидел на холодном полу кухни, измождённый, с раскалывающейся головой, но впервые за долгие годы он чувствовал, что сделал что-то хорошее. Что-то правильное.

* * *

Утром Григорий выглядел посвежевшим.

Он спустился с верхнего этажа бодрым шагом, выспавшимся и отдохнувшим. Никаких следов вчерашней мигрени. Распахнул окна кафе, впуская утренний воздух, и принялся готовить завтрак.

Даниил подметал зал, стараясь не привлекать внимания.

Когда Григорий поставил перед ним тарелку с кашей, Даниил заметил, что порция больше обычного и сверху лежал большой кусок колбасы.

Хозяин ничего не сказал. Просто кивнул и вернулся к плите.

Даниил смотрел на тарелку несколько