Фантастика 2025-21 - Blackmourne

— Ричард. Ричард Генар. Я всё-таки заполучил ваш корабль, ваш путь в небесах и женщину, которую вы любили!

Призрак застыл на месте, разгораясь потусторонним огнём, а затем взорвался искренним жизнерадостным смехом. Его силуэт начал изменяться, возвращая себе подобие плоти: короткие серебристые волосы, острые черты лица и серые стальные глаза. Вспышка воспоминаний вернула ему облик, который он имел при жизни.

— Вот как, значит, я всё-таки умер, а ты заполучил всё, как и хотел. Впрочем, Предатель тоже здесь оказался, так что это всё-таки справедливо, — с весёлым воскликом произнёс Гермес, протягивая руку и хлопая Ричарда по наплечнику с эмблемой Ордена. Его ладонь прошла сквозь доспех, оставив лишь лёгкое ощущение прохлады. Дух с сожалением пожал плечами и вновь засмеялся.

Обычному человеку хватает пары дней, чтобы сбросить с плеч груз прожитых скучных лет и обновлённым пойти на новый круг. Но сколько потребуется Оку Вечности, чтобы раскрошить адамант? Заставить забыть о сотнях пройденных битв и пережитых приключений? Обратить в прах ту гордость и долг, который несёт капитан Ордена? Встряхнув плечами, словно сбрасывая оковы забвения, Гермес звонко сказал:

— Значит, наш план всё ещё в силе. Пусть я и не пережил битву, но Ротенхауз повержен, Астер ослаб, а вы с Розой теперь должны всё закончить. Вижу, что ты жив, так что говори — что ты забыл в этой юдоли скорби? Рыжая, поди, опять перегорела и одной ногой в могиле болтается? Оклемается, ведь здесь её нет, будь уверен.

Вот и ответ. Смерть - сила что приходит ко всем, даже к богам. Гермес помолодел лет на сорок и выглядел как в те времена когда шел в последний бой бок о бок со своей обожаемой Розой. Все что было после, Найта, Лину и самого Ричарда Младшего, он успел окончательно позабыть, ведь сражение с Ротенхаузом и был его пик, финал его жизни, после которого он попросту существовал, бился скорее уже по привычке и ради того чтобы не обесценить жертвы товарищей. Это необходимо было использовать, личные эмоции, невысказанная благодарность и злость - могли подождать.

- Мне нужно ядро Смерти чтобы спасти ее после того как она возьмет меч и станет экзархом. - мгновенно сориентировавшись ответил Ричард. - Только заполучив этот искин мы отправимся в Харгран. Поможешь его отыскать?

— Вы нашли другое решение? Она не растворится во мраке? — в голосе духа звучали любовь, надежда и преданность, но не к Лине, а к Розе. Старик всегда видел в Лине отражение своей былой любви, что Ричарда раздражало. Он знал, что Гермес сам понимал, насколько это жалко и недостойно Искательницы.

Сжав губы в уверенной улыбке, скопированной у своего отца, Ричард ответил:

— Я не позволю ей умереть. Она будет жить очень долго, будет любима и счастлива. Клянусь тебе в этом.

Взрыв эмоций Гермеса схлынул столь же быстро как яростный шторм, но в нем не было зависти, лишь надежда и ликование. Указав кивком головы следовать за ним, небесный волк с ухмылкой спросил на ходу:

- А сама-то Роза на это согласится? Откажется от свободы и вольного духа, ради тебя, счастья и долгой жизни? Да и ты… Мне всегда казалось что ты единственный кто относился к ней холодно. Неужели моя смерть на вас так повлияла?

- Это изменило все, Гермес. Роза стала другим человеком. Эта женщина многое переосмыслила в своем отношении к себе и другим людям, прошла долгий путь, а затем приняла предложение выйти за меня замуж. Что до меня… - серьезно и тяжело заявил Ричард в ответ. - Я просто предпочитаю не делить с кем-то чайные чашки. После твоей смерти и ее изменений эта проблема исчезла.

— Вот чудеса. Либо ты врёшь чаще, чем дышишь, либо рыжульку и правда крепко головой приложило… Но я действительно счастлив. Наверное, ты единственный, кого по-настоящему хотел бы видеть рядом с ней, Генка. Хоть ты и хитрожопый жучара, но я всегда видел в тебе благородство, как бы старательно ты его ни скрывал, — воскликнул Гермес и, обернувшись, снова попытался хлопнуть спутника по плечу, с тем же результатом. После этого он вздохнул и, став серьёзным, произнёс: — Ладно, потопали, я чую, то, что тебе нужно, думаю, как и все мертвецы. Нам в центр города, а я неплохо его изучил — чёрт знает, сколько здесь скитаюсь.

— Я сейчас не дышу. Как, собственно, и не лгу, — с усмешкой ответил ему Ричард.

***

Они пересекали пропасти между крышами домов над серыми улицами, бродили по высохшим паркам, где цвели только нежные синие розы, которые каким-то чудом сохранили свой цвет. Затаившись в чем-то среднем между борделем, харчевней и храмом, ожидали, как мимо пройдёт процессия скарджей, что даже после смерти мечтали порвать кому-нибудь глотку и предпочитали двигаться строем. Половину сцен луна вымыла у Ричарда из памяти, вторая половина была слишком невероятна, чтобы её можно было рассказывать за кружкой пенного. Молодой капитан прекрасно сейчас понимал, почему Болт вернулся, так и не найдя свою супругу. Если Вайрн был городом денег и власти, Берандар — чести, Зефир — развлечений, а Вангелос — науки, то Ноктюрн был городом даже не смерти, а разрушенных грёз и погасших судеб.

Всех тех сожалений, что мы уносим с собой за мрачный предел, утраченных надежд, что никогда уже не воплотятся в реальность. Здесь абсолютно каждый из смертных мог увидеть свою самую важную грёзу, прежде чем окончательно попрощаться с ней навсегда. Ноктюрн был абсолютно и безнадёжно мёртв, как бы забавно это ни звучало о городе Смерти. Его временным "жителям" было не о чем мечтать, нечего желать, не к чему стремиться. Скорбное пристанище, чаще всего для сломленных душ, для которых последним милосердием было забвение их божественного ночного солнца.

Гермес таким не был. Даже в посмертии он сохранил в себе то пламя, что даровало ему власть над другими людьми. И дело было даже не в силе характера, стальной воле или уверенности в себе. Ричарда он восхищал другим: казалось, этот человек просто не умеет отчаиваться. Его смех был подобен раскатам далёкого грома, его гнев был способен сокрушать горы, и даже здесь, в последнем приюте, бывший капитан не изменился. Да, большую часть своей долгой жизни он не жил, а существовал ради лишь одной высшей цели. Но это его не сломило, а закалило настолько, что даже яркий свет луны не был