Четыре угла - Виктория Лысенкова

на меня впечатление были ограничены странным кошачьим взглядом. Заметив, что я смотрю на происходящее без должного интереса и возбуждения, и озаботившись своим внешним видом, она спрыгнула на пол и пустилась в дальний угол комнаты поправлять волосы. Стало ясно, что она заостряет собственное внимание на своей внешности, относясь к ней с присущей дамам критикой. На этом моменте я принялся за разговор.

– Здравствуйте, я ваш врач, по крайней мере, на какое-то время. Меня зовут Герман Риц. – Говорил я пациентке со свойственным мне спокойствием. – Вы сейчас, вот прям сейчас, скрывшись в углу комнаты, почему так сделали? Почему просто не слезли с решётки и не встали? Не уж то я вас напугал?

– Нет. Меня не может напугать мужчина столь скудной внешности. Так, окутанная тьмой, я становлюсь столь же мрачной и серой, как вы. Моя вежливость способствует вашей привлекательности. Мое отступление, вашей красоте. И как только я выйду на свет, вы станете незаметны на моем фоне. – Пациентка говорила эти слова, задрав нос. В тот момент я вспомнил пятилетних девчонок с моего двора, что всегда воротили нос от мальчишек.

– Вы считаете себя неотразимой? Тогда для чего вы прячетесь, приводя волосы в «нужный» вид?

– Мой вид всегда должен быть в самом лучшим образе. И, посмотрев на вас, я поняла, что мое происхождение в совокупности с замечательной внешностью и богатым внутренним миров, уже составляет лучший образ этого заведения.

– Заведения? Вам неприятно говорить словосочетание «психиатрическая больница»?

Когда я произнёс эти слова, мой пациент раскрыл широко глаза, приподнял подбородок и отпустил волосы, что еще секунду назад держал тонкими руками.

– Не смейте! Не смейте меня приписывать к больным! Я вообще тут по ошибке.

Но она врала. Она сама понимала, что не было ни какой ошибки.

– Я, – продолжила пациентка, – вообще не понимаю, почему тут нахожусь. Подумаешь, какая-то патология. На сколько я осведомлена, я совершенно не больна. Просто нахожусь по психологическому состоянию между психологическим заболеванием и нормой. Но повторяю – я не понимаю, почему нахожусь тут!

Она начала повышать голос, и мне пришлось замолчать на пару секунд, дабы дать ей успокоиться. В это время меня озарило. Пришло понимание, какая патология в данном случае заставляет пациента быть таким, какой он есть. Уже тогда я заметил: хвастовство, желание произвести впечатление, привлечь внимание, во что бы то ни стало; завышенную самооценку, лживость и понимание своего состояния. Для установки окончательного диагноза не хватало лишь пару деталей. Маленьких, но значимых. И я принялся действовать. Я, подобно хирургу, стал вытягивать из пациента его же симптомы на свет.

– Вы говорите, что не понимаете, от чего вынуждены проводить свою жизнь тут. И я вас понимаю. Вы здоровы. Это факт. Но вы всё равно нуждаетесь в помощи. Почему? Да. Это вы и хотели спросить – Я говорил слова медленно, уверенно и, конечно, с добротой. Просто забыл, как она пыталась унизить меня. Просто иду дальше. – В этой папке, заполненной документами, есть история вашего появления в стенах нашей клиники. И, замечу, что именно ваши документы, составляют большую часть всех материалов. Так, может, вы сами расскажете, что произошло?

– Герман, если хотите научиться читать, то прошу, пришло ваше время. Пора. Только знайте, каждое слово в вашей папке и в ваших документах обо мне – ложь. – И она села на кровать, сложив руки.

– Ложью будет и то, что вы оказались тут из-за нарушения закона?

Оказывается, мой пациент – дама, не достигшая и тридцатилетнего возраста, была осуждена. На ее имя было заведено дело об административном правонарушении, граничащее с возникновением уголовной ответственности. Причиной стало нарушение законно о конфиденциальности и неприкосновенности частной жизни. Дело заключалось в следующем: мой пациент, будучи и в правду не дурной внешности, привлекала внимание молодых людей. Они же, одурманенные и оглупевшие от забушевавших гормонов, принялись писать письма возлюбленной. К письмам, с целью привлечения внимания, они прикрепляли фотокарточки. Естественно, снимки демонстрировали их сильные тела, к счастью, оголенные лишь на верхнюю часть. В итоге, скопив изрядную коллекцию писем и фотокарточек молодых людей, некоторое число из которых было давно женато, девушка распространила их, вывесив и разбросав по центральной площади. Поднялся небывалый шум. Шум был вызван скандалами и ее громким смехом. На вопрос граждан, для чего она принялась афишировать столь интимные предметы и откровения, она лишь смеялась и отвечала «Мне их любви не надо. Я ею с вами делюсь».

Девушка и по совместительству мой пациент, проявила полное безразличие как к влюбившимся в неё юношам, так и к закону. Эгоистичность и насмешливость лишь подогрели желание граждан наказать её.

Толпа мужчин принялись обращаться в суд. Кто-то даже требовал моральной компенсации. В итоге, просмотрев в поступке девушки противозаконные действия и, сославшись на ее психологическое состояние, её помести в нашу психиатрическую больницу.

Получается, пособия по психиатрии и сотни учебников, прочитанных мною, оказались правы. Так, в случае психопатии люди оказываются в специализированных лечебницах либо при нарушении закона, либо при декомпенсациях их состояния.

– Да. Я и в правду раскрыла всем письма озабоченных мужчин. Но почему я тут? Не потому, что нарушила какой-то писанный закон. Нет. Я тут по несправедливости. От чего считаю, что я тут беспричинно. Ведь они там, все, посчитали возможным и позволительным, десяткам мужчин привлекать мое внимание при моем к ним безразличии. Они допустили справедливым дозволять пошлости в мой адрес, исписывая страницы унизительной лестью и описаниями мечтаний о встрече. И совершенно не допустили справедливым дать мне им отпор, прилюдно отказавшись от их предложений. Почему я не могла в столь же пошлой манере, в какой они пачкали листы своими приторными словами, отстоять свою свободу? Моё безразличие к их чувствам, понимание мною, что я достойна большего просто ранило их. И дело тут не в нарушении закона. Дело в чужой обиде. Посудите теперь и вы. А я больше ничего не скажу.

Эгоизм. Самолюбие. Она была права. Все были виноваты в том, что она оказалась здесь – в больнице. Я заметил, что каждая из сторон виновата. Эгоизм и чрезмерное себялюбие породило обиды. Были разрушены семьи и чьи-то судьбы. К примеру, моей пациентки.

– Знаете, – сказал я ей в ответ, – ваша версия хороша. Но вы сильно утрируете чувство справедливости. И, увы, прочитанное, услышанное и увиденное поспособствовало установке диагноза. Окончательного.

Девушка встала с кровати. Она была напугана собственными мыслями.

– У вас, – продолжил я, – истерическое расстройство личности. Да, это не болезнь. Это психопатия. Отличием психопатии от психических заболеваний является её эволютивность, связанная