Госпожа частный сыщик - Наталья Сергеевна Филимонова

я зря все это затеяла… то есть нет, я должна узнать, что сталось с моими родителями! Но частный сыск… я думала, это будет легко с моим даром. А оказалось, что иногда с ним даже сложнее. И что многие призраки –  плохие свидетели, от них ничего не добьешься. А там, где их много, я вовсе не могу работать. Не могу допросить живых, потому что мешают мертвые! Ты бы могла просто приказать им замолчать, но меня ведь не станут слушать. А ведь от меня ждут… помощи. А я…

–  Милая… –  начал было дядя, однако, взглянув на некромантку, осекся.

–  Не смей так говорить, –  Кейлин с грохотом поставила передо мной чашку, немного расплескав чай по столу и даже не заметив этого. –  Слышишь? Да ты только начала пробовать –  и уже сдаешься?! Может быть, ты первая из Видящих, кто всерьез пытается все изменить, по-настоящему использовать свой дар! Трудно? А как ты хотела! А еще труднее –  от того, что ты не можешь ясно заявить о себе. Видящие могли бы быть полезны! Вы могли бы работать в полиции. Понимаешь, если бы ты работала в полиции, если бы тебя принимали всерьез –  именно тебя, а не ниссарда Вилкинса –  все было бы по-другому! Тот же Рэмвилл допрашивал бы живых, а ты –  мертвых! Да ту же Юну никто бы не смог допросить, кроме тебя!

–  Не очень-то много она мне и сказала, –  уныло протянула я. –  Точнее –  внятного совсем ничего не сказала. Да и ты бы смогла поговорить с ней ничуть не хуже. Или любой некромант.

–  Не смогла бы, –  Кейлин плюхнулась на свой стол напротив и осуждающе уставилась на меня. –  Она же приютская.

–  Ну и что? –  я непонимающе вскинулась. –  Какое это имеет…

–  Да самое очевидное. Эйфил –  название местечка неподалеку. Скорее всего, ее там нашли. Это не настоящая фамилия. Да и имена приютским детям часто коверкают или попросту дают новые. А мне, чтобы связать призрака и приказывать, нужно знать его имя. Настоящее, понимаешь? Имя души. Сама-то она точно бы ко мне не вышла и не стала так свободно говорить, как с тобой.

–  Не знаю, –  я отвернулась. –  Мне начинает казаться, что я просто, может быть, не создана для этого…

–  У тебя есть дар! –  обрубила Кейлин. –  Значит –  создана! Знаешь, у магов, например, дар всегда соотносится с характером и склонностями. Да-да, и не смотри на меня так, я –  особый случай… и разносторонняя личность. В общем, не бывает такого, чтобы, скажем, дар земли достался человеку, который ненавидит цветочки. Нет, это всегда увлеченные садовники. Не бывает водников, не умеющих плавать или боящихся воды. Как и воздушников со страхом высоты. Твой дар –  тоже магической природы. И его можно использовать на пользу людям. Не смей опускать руки!

Я окинула медленным взглядом кондитерское изобилие перед собой –  и перевела его на лицо собеседницы. Говоря откровенно, горячность новой подруги слегка ошеломляла, хоть я и слышала, что магички стараются ни в чем не уступать мужчинам.

–  Ты держишь чайную, –  констатировала очевидное. –  И печешь пирожные.

–  Угу, –  буркнула девушка. А потом, помолчав, вздохнула. –  Ладно. Все равно ты вряд ли растреплешь кому-то мою тайну… видишь ли, я не только кондитер. Я в самом деле… разносторонняя личность. Считается, что в Доревилле только один некромант –  старичок, служащий полиции. Только ему давно пора на пенсию, и выезжать на нежить он очень не любит. Честно говоря, и давно не может. Предпочитает допрашивать свежих клиентов из прозекторской –  и то не всегда успешно. И все, кому надо, в городе знают: если вдруг покойный дедушка повадился являться и стенать по ночам, или какую дрянь увидели на кладбище, –  надо шепнуть нищему у центрального храма. Или тому же старичку из управления. Мне обычно даже не надо устраивать маскарад, как тебе. Все равно в дом с агрессивным привидением или на кладбище ночью никто просто так не заявится. Приходится отдавать немалый процент выручки посредникам, а что-то они наверняка забирают и сами, прежде чем отдать мне деньги. Но оно того стоит! Никому не придет в голову, кто же тот самый скрытный некромант. И в то же время никто не удивляется. Некроманты –  не самые популярные маги, нет ничего странного, что он не афиширует свою работу, не так ли? Нет, ты не подумай, я и правда люблю печь пирожные… но и магию тоже. Понимаешь, я же не могу перестать быть магом! Я –  та, кто я есть. Некромант и кондитер.

Она, не вставая с места, отвесила мне шутовской поклон.

–  Послушай, Пэм, –  негромко заговорил Рэндаф. –  У тебя, возможно, только часть информации из-за невозможности опросить всех живых… но у других детективов –  чаще всего и того меньше, ведь они не могут опросить мертвых! Вопрос лишь в том, как пользоваться той информацией, которую ты можешь получить.

–  Могу получить… –  я задумчиво уставилась в стол. Откровения Кейлин подействовали на меня странно. Осмыслить их до конца пока не получалось. Надо же, я-то считала себя единственной сумасшедшей, ведущей двойную жизнь! А эта девушка живет так годами. И… пожалуй, она счастлива. Ей нравится печь пирожные и упокаивать нежить. И она занимается любимым делом… обоими любимыми делами. Вполне успешно. Неужели я не смогу так же?

А еще –  и это самое главное! –  где-то есть девушка, которой больше не на кого рассчитывать. Вторая похищенная.

И какую же информацию еще я могу получить?

Новый визит в дом скорби исключен. Скорее всего, на этот раз все тамошние призраки слетятся на меня с порога.

Но ведь я могу поговорить с сотрудниками за пределами его стен! А еще… Юна не могла добраться до озера на своих двоих. Ее должны были туда доставить. Мобиль исключается –  шум мотора на тихой безлюдной дороге разносился бы далеко, его услышали бы и запомнили дежурные в доме скорби. Значит, конный экипаж. Стук копыт –  звук настолько обыденный, что на него могли не обратить внимания, и в памяти он не остался.

Но в Доревилле не так много семейств держит собственные выезды –  в небольшом провинциальном городке расстояния не так уж велики, и чаще всего дешевле по необходимости нанимать кэб. Остаются лишь те, кто часто выезжает из города,