Госпожа частный сыщик - Наталья Сергеевна Филимонова

Впрочем, ехать оказалось и впрямь не так уж близко –  до самой окраины города, а потом еще несколько миль за ней. Хотя дорога была на удивление неплохой.

А вот сам дом скорби издалека производил гнетущее впечатление. Впрочем, едва ли стоило ожидать чего-то иного. Высокий забор с остроконечными пиками ограждал довольно обширную территорию с запущенным садом и заросшими дорожками. Главное здание походило на старый особняк с нерадивым или давным-давно оставившим его хозяином: серые стены местами поросли лишайником и покрылись плесенью, кое-какие из окон заложены камнем или забиты досками. Вокруг виднелись еще несколько построек неясного назначения.

Но главной здесь была смерть.

К этому я готовилась заранее. В сущности, эту ауру я чувствовала от любой больницы –  в каждой больнице кто-то умирал, всегда есть свежие и совсем недавние смерти, всегда есть кто-то, кто умирал долго и мучительно, и кто-то, кто уйдет за грань совсем скоро. И все это я воспринимала всем своим существом. И, конечно, любая достаточно старая больница полнится призраками.

По счастью, бывать в больницах в качестве пациентки мне не доводилось никогда –  это удел людей совсем другого круга. Если требовалась помощь медикуса, его приглашали к нам в дом. Впрочем, я никогда и не болела серьезно. А в городе подобные заведения старалась обходить подальше. Да и располагались они обычно в бедных кварталах.

Но дом скорби –  заведение особенное. В него может попасть человек любого сословия, и едва ли кто-то может считать себя вовсе застрахованным от этого.

И смерть от него чувствовалась как-то… по-особенному. Как густая, плотная атмосфера. Нет, не такая, как на кладбище –  гораздо хуже. На кладбище все смерти –  уже свершившиеся, и многие из них –  спокойные и мирные.

Здесь смерть спокойной не была. Она была наполнена страданиями. И еще она была в прошлом, настоящем и будущем –  всегда. Она чувствовала себя… как дома.

Я глубоко вдохнула воздух на подъезде к воротам.

–  Держись, девочка, –  шепнул мне на ухо дядя Рэндаф.

На плече утешающе заурчал Мурс.

Я благодарно приподняла уголки губ. После скажу им спасибо за поддержку.

У ворот кэб остановился.

–  Дальше не поеду, –  сплюнул извозчик. –  Мне неприятности не нужны.

Я оценила расстояние от ворот до входа в главное здание. Да, здесь проще будет прогуляться пешком. Хотя извозчик наверняка переживает зря –  едва ли безумцам позволяют гулять по саду без присмотра.

На пару секунд замешкалась, собираясь выходить –  все время забываю, что я сейчас джентльмен, и другие джентльмены вовсе не должны подавать мне руку, чтобы помочь выбраться из экипажа.

Мимо лица промелькнуло что-то –  будто ветром стремительно пронесло кусок ткани. Я моргнула. Откуда-то из зарослей послышался стон.

Резко обернувшись, я собиралась уже окликнуть ниссарда Дикарда, когда поняла по его спокойному расслабленному виду, что он ничего не слышал. И, похоже, не видел.

На дальнем конце подъездной дорожки появилась белесая фигура. Я присмотрелась –  женщина. Худая, ссутуленная, одетая только в просторную ночную сорочку, со спутанными, падающими на лицо давно немытыми волосами. И… призрачная.

Ох. Кажется, это будет сложнее, чем я себе представляла. Сколько же их здесь может быть? И удастся ли найти среди них хоть одного достаточно вменяемого свидетеля?

Я скосила глаза на Рэндафа, и тот, понятливо кивнув, стремительно полетел вперед.

Сама я не смогу обойти весь особняк и опросить каждого призрака –  да и не стоит делать этого при Дикарде. Но дядя поищет кого-нибудь, кто в самом деле может что-то знать и рассказать, и приведет его или ее ко мне –  а уж я тогда постараюсь уединиться где-нибудь для расспросов своих тайных свидетелей.

–  Полагаю, вас интересует комната, где содержалась нисс Эрна? –  привлек мое внимание глава этого печального заведения.

–  Безусловно. И комната нисс Юны Эйфил. И еще я хочу знать распорядок их дня и обстоятельства исчезновения.

–  Эйфил… –  Дикард отвел глаза. –  Видите ли, там… давно содержится другая пациентка, я не думаю, что…

–  Мне необходимо все осмотреть, –  твердо повторила я. –  Вы должны мне довериться, если хотите, чтобы я вам помог.

–  Что ж… полагаю, вы должны понимать, что… –  Дикард в очередной раз протер лысину уже изрядно засаленным платком. –  Словом, вы должны понимать, что все здесь обусловлено исключительно медицинской необходимостью. Для человека несведущего многое здесь может показаться… ужасающим. Даже жестоким.

–  Я понимаю, –  я кивнула снова.

Кажется, расписку о неразглашении с меня потребовали не по одной причине.

*

–  Я не сумасшедшая! –  женщина, отчаянно вцепившаяся мне в руку, всем своим видом опровергала это утверждение. –  Я не сумасшедшая, слышите! Помогите мне!

Почему-то больше всего меня ужасали ночные рубашки. Или их подобие –  и мужчины, и женщины из числа пациентов были одеты одинаково: в сероватые рубища из грубой ткани.

Комната пропавшей нисс Эрны оказалась довольно простой –  но не так уж отличалась от самой обыкновенной спальни. Разве что мебели маловато, да еще решетка на окне. А так –  каморка с оштукатуренными стенами, с узкой, застеленной покрывалом кроватью, парой стульев и даже небольшим столиком. Вот зеркала, правда, нигде не нашлось. Как и шкафа для одежды.

Как из этой комнаты с зарешеченным окошком под потолком и дверью с тяжелым засовом можно было уйти незамеченной, оставалось для меня загадкой.

Однако наша экскурсия на этом только начиналась.

А вот дальше…

В комнате Юны Эйфил теперь жила совсем юная девочка, которая при виде нас сжалась в комок, вдавливаясь в спинку кровати.

Комната почти ничем не отличалась –  кроме того, что кроватей здесь оказалось две. А еще здесь висел плотный тяжелый запах –  кажется, ночные вазы выносили несколько реже, чем следовало бы, и их миазмы смешивались с застоявшимся духом немытых тел.

–  Почему она связана? –  выдавила я из себя.

Девчушка была перетянута толстой веревкой поперек тела.

–  Увы, нам приходится прибегать к таким мерам с буйными пациентами, –  скорбно вздохнул доктор Дикард.

–  Ыыыыыыы! –  замычала вдруг девушка, перекривив рот. Из его уголка потянулась струйка слюны.

–  Позвольте, –  произнес бесцветный голос за спиной, и нам с Дикардом пришлось посторониться из дверного проема.

Какой-то удивительно безразличный мужчина без сюртука и шейного платка, но в жилете и нарукавниках поверх рубашки, провел мимо нас, поддерживая под локти, старуху… или не такую уж старуху? По