Госпожа частный сыщик - Наталья Сергеевна Филимонова

поопытнее. А тогда я был даже разочарован –  слишком все просто, и никаких увлекательных расследований. Всего и удовольствия –  сходить порталом в Доревилль на опрос никому не нужных свидетелей, исключительно для протокола. А потом мне и вовсе велели закрывать дело. И поручили общение с прессой. Только для этого общения выдали заранее заготовленную версию –  ту самую, что вы видели в газетах.

–  И вы… –  я почему-то уже догадывалась, что он скажет дальше.

–  Я был юным идеалистом. Юношеский максимализм, знаете ли. Я гордо и наотрез отказался лгать о своем первом раскрытом деле, да еще и сваливать на одну из жертв вину не только за собственную смерть, но и за гибель жены. Все-таки у них могли оставаться близкие. Вдобавок считал, что закрывать дело пока рано, несмотря на всю очевидность. Полагал необходимым проведение еще ряда проверок и допросов. Как учили. И сразу после гордого отказа получил новое назначение… угадаете, куда? Перевели с повышением. Нет, не сразу начальником управления, дослуживался я уже здесь. Я даже не сразу осознал, что это был билет в один конец. В сущности, это казалось даже глупым –  если бы я кому-то понадобился как свидетель, до меня один шаг через портал. Ну или чуть менее двух суток в поезде. Да и почтовые шкатулки никто не отменял. Но начальник столичного управления в приватном разговоре перед моим переводом говорил о том, что я, увы, несмотря на все свои выдающиеся качества продемонстрировал удручающую негибкость, а это не лучшее качество для полицейского детектива… особенно в столице. Подозреваю, он опасался, что я заявлю во всеуслышание о сговоре полиции с портальной компанией. Пожалуй, я действительно мог бы тогда это сделать.

–  Вы могли бы сделать это и отсюда, –  я внимательно наблюдала за хмурым детективом.

От рассказа меня постоянно отвлекал призрачный пес. Мурс и Рэндаф предпочитали не показываться в таких случаях –  именно для того, чтобы мое поведение не казалось странным. Но чужому псу не было дела до того, как я выгляжу в глазах его хозяина.

Кажется, эта порода называется анлезийский дог. Здоровенный, с мощной грудной клеткой, лоснящейся темной шкурой, коротким хвостом и настороженно торчащими острыми треугольниками ушей.

И я этому догу не нравилась, судя по порыкиваниям и оборонительной позе.

–  Мог бы, –  мужчина чуть заметно дернул плечом. –  Но мое слово весило бы уже куда меньше. Одно дело –  личные показания столичного сыщика, пусть даже стажера. Пусть даже уволенного сыщика. Другое –  письмо из какой-то дыры от человека, заявляющего, что якобы он вел дело Оллинзов –  при том, что никто в столичной полиции этого не подтвердит. Мое имя упоминалось в прессе лишь один раз –  и то это был какой-то желтый листок, которому ни один здравомыслящий человек не станет верить на слово.

Я только хмыкнула. Я, например, поверила. Впрочем, возможно, я слышала имя сыщика еще тогда, когда в нашем доме опрашивали слуг, вот и не возникло никаких сомнений…

–  Слышали вы такое выражение –  “байки из Доревилля”?

Я кивнула. Когда в Доревилль только провели портальный путь, многие богачи кинулись скупать здесь земли и дома. Жить вдали от шума и суеты, однако всего в одном шаге от всех столичных удовольствий, казалось соблазнительной идеей. Это стало даже модным на какой-то момент. В свою очередь, доревилльцы мгновенно смекнули свою выгоду, и вздернули цены до небес.

Однако в итоге оказалось, что далеко не все, кто поначалу соблазнился, на самом деле готовы к провинциальной жизни. А ходить порталом в столицу каждый день, как мой отец, все-таки мало кто мог себе позволить. В результате немало столичных жителей вскоре пытались избавиться от своих новоприобретенных резиденций. Покупать их по той же безумной цене никто уже не хотел, и многие пытались прибегать к разнообразным уловкам, рассказывая о том, какая необыкновенная жизнь в Доревилле –  чистый воздух, лучшее общество, восхитительный климат, непревзойденная архитектура… я люблю свой родной городок, но большая часть этих восхвалений –  полная чушь. Вот тогда-то и появилось выражение “байки из Доревилля”, быстро ставшее крылатым.

Да, пожалуй, гневное письмо никому не известного юнца из провинции без труда можно было выставить такими “байками”. Пожалуй, перевести его именно сюда было даже в какой-то степени остроумно.

–  Вдобавок ко всему, мне ясно дали понять, что любое мое лишнее слово о деле Оллинзов может навсегда закрыть для меня возможность работать в полиции. Даже уборщиком, –  он снова кривовато усмехнулся. –  Слишком большие деньги стоят на кону. Говоря откровенно, я сдался. Дело выглядело не стоящим ломаного медяка. В конце концов, один несчастный случай или другой –  так ли уж велика разница?

–  А между несчастным случаем и убийством? –  негромко произнесла я.

Рэмвилл стиснул пальцы на краю столешницы так, что показалось, еще чуть-чуть и он продавит прочное дерево, оставив на нем вмятины.

–  Такой версии на тот момент не существовало, –  медленно произнес он. –  Если принять во внимание особенности ниссин Оллинз и ее дочери,  версий получается три. Первая –  возможно, когда портал распыляет человека, уничтожается также его душа. Не делайте такое лицо, я тоже не знаю, возможно ли это в принципе. Никогда о таком не слышал. Нужно проконсультироваться со специалистами-портальщиками… и, пожалуй, с некромантами. Вторая –  та, на которую вы так упорно намекаете. Убийство. Причем убийцей должен быть человек, знающий о родовых особенностях жертв, некромант или владелец некромантского артефакта, способного мгновенно упокоить призрака.

Третью возможность он озвучивать не стал –  я поняла и сама. То, на что я иррационально в глубине души продолжала надеяться все эти годы. Да мало ли почему мои родители, выжив, не смогли ни с кем связаться! Может, потеряли память. А может, оказались на другом краю земли, в такой дали от цивилизованных мест, что дать о себе знать нет никакой возможности.

А вот первая версия мне в голову не приходила. Возможно, как раз потому что я всю жизнь общаюсь с призраками. Я хорошо знаю, как душа упокаивается, чтобы уйти своим путем дальше. Но уничтожить душу?

Я не буду пока думать о том, что такое могло случиться с моими родителями. Я ведь не могу себе позволить устроить истерику прямо на глазах Рэмвилла, не так ли?

Но если такое в принципе возможно, пусть даже в одном случае из миллиона, то портальные переходы должны быть запрещены вовсе. Одно дело –  возможность несчастного случая, от