Космонавт. Том 2 - Феликс Кресс

Я кивнул, забирая документы. На стене КПП я разглядел щит с правилами несения караульной службы и графиком проверок — всё как в уставе.

— Насмотришься ещё, — беззлобно усмехнулся дежурный.

Часовой на вышке продолжал наблюдать за периметром, его автомат был направлен в нашу сторону. Дежурный по КПП посмотрел на мой чемодан:

— Что в чемодане? — спросил он.

— Личные вещи, — ответил я, открывая чемодан.

Дежурный бегло осмотрел содержимое, проверяя, нет ли запрещённых предметов. Удовлетворившись осмотром, он кивнул:

— Проходи.

Часовой у шлагбаума опустил оружие, дежурный по КПП махнул рукой и, поворачиваясь к грузовику, прокричал:

— Эй, Степаныч! Разгружайся у склада, вход слева!

Степаныч махнул рукой, будто отмахиваясь от комара, и грузовик рыча двинулся в сторону складов. Я подтянул ремень чемодана и зашагал навстречу новой вехе моей жизни.

Шлагбаум медленно поднялся, и я шагнул на территорию училища. Морозный январский воздух щипал щёки, но внутри меня разливалось тёплое чувство — я наконец-то оказался там, где должен быть.

Плац был пуст, только вдалеке виднелись фигуры дежурных по ротам, проверяющих наряды. Казармы возвышались по обе стороны плаца, их окна блестели в лучах утреннего солнца.

Пока я шёл, вспоминал, что знал об этом месте. Из архивных записей и из рассказов выпускников, я знал, что территория училища была тщательно спланирована. Учебно-тренировочный комплекс был построен в 1953 году, когда училище перебазировали из Мичуринска. Главный учебный корпус представлял собой величественное трёхэтажное здание в сталинском стиле с высокими потолками и колоннадой у входа. На его фронтоне красовалась дата постройки, а на колоннах алели красные звёзды.

Казармы были двухэтажными, с просторными помещениями для курсантов. Их вид сильно отличался от архитектуры учебного корпуса. А вот нужный мне штаб полка располагался в отдельном здании с ребристой аркой напротив учебного корпуса.

А ещё я знал, что территория училища была разделена на две части: жилой район с несколькими многоквартирными домами и обширную территорию аэродрома с военным городком. Нужно будет погулять и всё рассмотреть как следует.

На плацу показались несколько курсантов в новенькой форме, марширующие строем под окрики дежурного. Их сапоги звонко чеканили шаг по асфальту, создавая характерный ритм, который, как я знал, станет моим постоянным спутником на ближайшие годы.

Дойдя до штаба, я вошёл внутрь, где меня встретил дежурный ефрейтор, который и провёл меня к кабинету с табличкой на дверях: «Начальник 2-го курса. Майор Ермолов С. Е.».

Дежурный щёлкнул каблуками перед дверью кабинета и чётко проговорил:

— Товарищ майор, курсант Громов Сергей Васильевич прибыл по особому распоряжению!

За столом сидел майор Ермолов и изучал содержимое какой-то папки. На стене за его спиной висела схема МиГ-21 с пометками красным карандашом.

— Войдите — разрешил он.

Я шагнул в кабинет, приняв стойку «смирно». Как оказалось, майор изучал моё дело. Он медленно переворачивал страницы, время от времени задерживаясь на каких-то отдельных строках.

Наконец, его палец остановился и майор зачитал: «Зачислен особым указом Президиума Верховного Совета СССР от 10.11.1964».

— Громов… — Он произнёс фамилию так, будто пробовал на вкус. — Седьмое ноября. Посадка Як-18 с отказавшим двигателем, — он посмотрел на меня, взгляд стал острее. — Наслышан. Об этом трубили во всех газетах.

Он порылся в ящике стола и вытащил оттуда старую газету. Открыл на нужной ему странице и зачитал:

— «Мастерство и мужество: курсант Громов совершил героическую посадку!» пишет «Правда» от девятого ноября 1964 года.

Майор посмотрел на меня и, не найдя на моём лице никаких эмоций, продолжил:

— Вчера на аэродроме Тушино сотни зрителей стали свидетелями подлинного мастерства и хладнокровия советского лётчика. Курсант аэроклуба имени В. П. Чкалова Сергей Громов в сложнейших условиях совершил безаварийную посадку учебного самолёта с отказавшим двигателем.

По словам очевидцев, во время демонстрационного полёта в рамках праздничных мероприятий, посвящённых 47-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, у самолёта Як-18 внезапно заглох мотор. Однако, молодой пилот не растерялся: чётко следуя инструкциям и проявляя недюжинное самообладание, мастерски посадил машину, сохранив дорогостоящую технику и доказав высочайший уровень подготовки советских авиаторов.

Майор Ермолов снова посмотрел на меня. Ну а я по-прежнему стоял и смотрел поверх его головы. Я и так знал, что услышу дальше. Хмыкнув, майор продолжил:

«Это был урок настоящего мужества! — заявил начальник аэроклуба майор П. А. Крутов. — Сергей действовал так, как должен действовать каждый советский лётчик — хладнокровно, расчётливо и профессионально. Весь наш коллектив гордится таким курсантом!»

— А вот этот момент мне особенно нравится, — проговорил майор, глядя на меня исподлобья.

Он продолжил читать:

— Особенно трогательным стал момент, когда трибуны в едином порыве встали, приветствуя отважного пилота. По свидетельствам присутствующих, даже Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Леонид Ильич Брежнев, наблюдавший за полётами, аплодировал молодому герою стоя, отметив его выдержку и мастерство.

«Такие люди — гордость нашей страны!» — сказал один из ветеранов авиации, присутствовавших на мероприятии.

Сам Сергей Громов, скромно улыбаясь, заявил корреспонденту Правды: «Я просто выполнял свой долг. Всему, что умею, меня научили наша славная советская авиационная школа. Это заслуга моих инструкторов и нашей великой Родины, которая воспитывает настоящих героев!»

Сегодня имя Сергея Громова знает вся страна. Его мужество и профессионализм — яркий пример для всей советской молодёжи! Так должны поступать настоящие патриоты — смело, решительно и с верой в победу!

Советский народ гордится своими героями! Партия и правительство отмечают, что именно такие люди — будущее нашей великой державы!

Вперёд, к новым победам!

Майор замолчал. Я тоже молчал. В кабинете тикали часы с изображением Гагарина. Видимо, подарок училищу от выпускников-космонавтов.

— В Каче, Громов, — майор свернул газету и убрал её обратно в ящик, — вас ждёт не трибуна с аплодисментами. Здесь курсанты гордятся не прошлым, а тем, что совершат завтра. — Он встал, поправил китель. — Никаких поблажек. Никаких особых маршрутов. Понял?

— Так точно, — ответил я, всё так же глядя сквозь майора.

— Если думаете, что та посадка даёт вам право расслабиться… — Он приблизился, и я уловил запах ментолового карандаша. — То вы ошибаетесь. Здесь каждый день — экзамен. Сдашь — полетишь. Нет — отправишься чистить полигон.

Я наконец перевёл взгляд на майора и посмотрел ему в глаза.

— Я не искал славы, товарищ майор. Я сделал то, что должен был. Так поступил