Ведьмы.Ру 2 - Екатерина Насута

— Звонивший представился главой службы безопасности рода Владыкиных. Он сообщил, что моё беспокойство похвально. И предложил встретиться. Мне обещали рассказать о местонахождении Марго. Чтобы я не беспокоилась.

— И ты согласилась? — Ляля смотрела со смесью ужаса и восторга.

— Да. Я согласилась.

— И… что он сказал?

— Сказал, что у Марго случился нервный срыв. Что её психическое состояние всегда оставляло желать лучшего. Что её мать была больна, пусть от общества этот факт скрывали. Отец надеялся, что Марго не унаследовала этой болезни. Что с малых лет её наблюдали несколько врачей, и заключение было единогласным. Однако отец продолжал надеяться. Он полагал, что современные лекарства будут сдерживать болезнь.

— И ты поверила⁈

— Нет. Марго не была больна, — Элеонора развернула ручку чашки в другую сторону. — Это звучит предвзято, однако мы жили вместе. И она не принимала лекарств. Она не проявляла никаких признаков болезни. У неё не было перепадов настроения, на которые ссылался человек. У неё не случались истерические приступы, а все примеры асоциальных поступков, которые были приведены как доказательство её душевного нездоровья, вполне объяснимы при понимании контекста, привёдшего к возникновению конфликтной ситуации.

Элеонора явно волновалась. Она вот говорить в принципе не любила, а когда начинала так вот, казёнщиною неудобоваримой, значит, точно переживает.

— Мне было сказано, что Марго попыталась напасть на отца. Что она причинила ему физический ущерб, хотя отец её одарённый и ему ничего не стоило бы защититься от нападения. Что затем с ней приключилась истерика и теперь Марго пребывает в тяжелом состоянии. Она помещена в частное заведение, где о ней заботятся.

— «Синюю птицу»?

— Да. Меня просили о понимании.

— Молчать? — предположил Данила.

Элька кивнула и продолжила.

— Полагаю, они решили, что я, в случае неудачи с полицией, могу обратиться к альтернативным организациям, к тем, кто занимается поиском пропавших. Или в целом моя активность привлечёт ненужное внимание. Те же репортёры, блогеры или просто волна в социальных сетях, которая негативно отразится на репутации господина Владыкина. Факт исчезновения его дочери можно подать по-разному.

— И ты…

— Я попросила о свидании. Мне нужно было убедиться, что с Марго всё в порядке. Однако мне отказали. Мягко, но весьма однозначно. Вместо этого мне продемонстрировали видео, где Марго, обняв себя, катается по полу и воет. Она действительно производила крайне неприятное впечатление.

Вдох.

И выдох.

— Также мне сообщили, что болезнь усугубилась не только по причине естественного развития её, но и могла быть спровоцирована приёмом наркотических средств, которые обнаружились в крови Марго. А потом дали понять, что в случае неправильного моего поведения за распространение данных средств привлекут меня же.

Владыкин… Владыкина Данила как-то встречал. Где? Так слёту и не вспомнишь. Но точно встречал. Скорее всего на каком-то тоскливом взрослом и очень серьёзном мероприятии, которые изредка устраивал отец, играя в семью напоказ. И на этих мероприятиях нужно было улыбаться, вежливо всем кланяться и говорить дамам комплименты.

И не приведи боже, если отцу покажется, что Данила перебрал.

Или что был недостаточно вежлив.

Или просто сделал что-то не то и не так. А он, как назло, постоянно делал что-то не то и не так.

Не специально, просто само получалось. Но Владыкин… такой степенный, запакованный в очень дорогой костюм, поглядывавший на остальных со снисходительностью, свойственной людям родовитым и богатым, осознающим своё превосходство над прочими.

И как-то даже не дёргало про Марго спросить.

Сволочью он, Данила, был. Эгоистом и мажором. И да, опять же, сволочью.

— Ужас какой! — прокомментировала Ляля, дожёвывая пирожок.

— Да. В тот момент я испытывала сильнейшую растерянность, которая усугублялась неопределённостью моего положения. Я была другом Марго, но дружба не имеет юридической силы. Соответственно, я никак не могла защищать её интересы.

— А супруг? — поинтересовался Василий. — С точки зрения закона супруг мог потребовать передать ему опеку.

— Он тоже пропал. Извини, что перебиваю. После разговора я отправилась к нему. Я надеялась, что он сумеет добиться личной встречи с Марго, на которую возьмёт и меня. Мы с Иваном были знакомы, и мне казалось, что он относится ко мне с симпатией. Я имею в виду обыкновенную межличностную симпатию, а не та, которая возникает у мужчин по отношению к женщине.

И все кивнули, соглашаясь, что именно о той, первой, и подумали, но никак не о второй.

— Его не было ни в университете, ни в квартире, которую Иван снимал. У меня имелись ключи, и я сочла, что ситуация в целом такова, что я могу пренебречь моментом этичности моих действий.

— Она всегда так разговаривает? — шёпотом спросила Ульяна.

— Когда сильно нервничает.

— Я не была специалистом, но мне бросился в глаза некоторый беспорядок. Нетипичный беспорядок. У каждого человека имеется свой способ привнесения хаоса в окружающий мир. Иван составлял на рабочем столе немытые чашки, порой забывал убирать посуду, но всегда складывал вещи. Вещи его лежали на полу. Ноутбук исчез, как исчез планшет и все телефоны.

— Все?

— Иван подрабатывал починкой и восстановлением аппаратов. И в его квартире всегда имелись чужие, отданные в ремонт. Так вот, обе коробки, как с отремонтированными, так и с ожидающими очереди, аппаратами были пусты. Также все иные, где лежали разного рода запасные части, микросхемы, провода и в целом. Тогда я поняла, что из квартиры убрали всё то, что могло напоминать цифровой носитель информации.

Элька расправила плечи.

— Я… ушла. Я осознала, что происходящее выходит за сферу моих возможностей. Доказательством чего стала новая встреча. Я вернулась домой. То есть в место, которое я полагала домом, и застала там людей, пакующих вещи. Мне было сказано, что квартира принадлежала Марго, а поскольку та сейчас находится на лечении, то договор аренды расторгается. Они изымали всё. По-моему, даже по стенам прошлись сканером. Мой ноутбук тоже забрали, как и телефон.

— Как…

— Обыкновенно. Выдали взамен новые. Весьма дорогие, к слову. В качестве компенсации материального ущерба. А за моральные страдания — отдельную сумму.

— И ты взяла? — вот теперь Данила испытывал очень странные чувства. С одной стороны — обиду, будто это его предали, а с другой — разочарование.

— Да, — Элеонора чуть отодвинула кружку и повернулась к Василию, будто объясняя не всем здесь, но ему одному. — Это был разумный поступок. Я не очень хорошо умею