Ведьмы.Ру 2 - Екатерина Насута

— Спасибо.

— Почему ты думаешь, что не вписалась бы? — утонил Данила. — Ты красивая.

— А ещё не слишком богата. Наследство мне не светит. А для подставы я… как бы… если всё так, как мне кажется, они не станут рисковать и втягивать в дело человека, который уже однажды отметился в окружении жертвы. Там очень большие деньги, Дань. За прошедшие два года половина всего, что принадлежало Марго, перешла под управление стороннего фонда. Были переданы не только недвижимость и акции, но и некоторые личные её патенты, на основании которых сейчас корпорация организует новое производство. И оно обещает быть весьма выгодным. То же можно сказать про остальных. Состояние Никиты усохло на две трети, и опять же, ушли самые прибыльные активы. Елизавета лишилась половины, в том числе доли в двух компаниях. Сами по себе доли были небольшими, однако в сочетании с некоторыми иными, оказавшись в одних руках, они составили контрольный пакет…

Элеонора резко выдохнула.

— Для полноценного анализа имеющихся данных недостаточно, однако у меня складывается впечатление, что здесь имеет место не столько получение краткосрочной выгоды путём, сколько некая продуманная стратегия. Игра вдолгую…

— И кто играет? — Данила откинулся в кресле. — Хотя… дай угадаю. Группа компаний «Вектра»?

Глава 16

О большом многообразии культуры и роли ее в жизни простого человека

Глава 16 О большом многообразии культуры и роли её в жизни простого человека

Раскалённый меч, призванный моим врагом, проштрыкнул мне правый бок, сломав ребро (если одно) и пробил насквозь печень.

Хроники существования простого попаданца

Звонить отцу не то, чтобы не хотелось.

Данила вышел во двор. Опустился на лавочку и ноги вытянул. А воздух тут хороший. Свежий такой. И в голове наступает прояснение. А следом приходит понимание, что он, Данила, был ещё тем идиотом. Не в смысле интеллектуальных способностей, но вот так… в целом.

В общечеловеческом.

— Дань, ты чего? — Ульяна вышла следом.

— Ничего. «Вектра» хотела компанию отца выкупить.

— И?

— Отец отказался продавать. Знаешь, а ведь я подхожу. Если с отцом что-то случится, то я — единственный наследник. Точнее, есть ещё мама, но ведь можно и обоих? Или вот наоборот, сперва маму, а потом меня в дурку, отца же… Стасиков отец ничего и никого, кроме своей Женечки, не видит. Стас как-то сказал, что он там совсем лишний. Я ещё смеялся. Ну, радоваться надо, что батя нашёл себе кого-то по душе. И вообще, это ревность. А теперь вот реально так… надо позвонить.

— Надо, — согласилась Ульяна.

— И что сказать? Что маму хотят убить, меня — свести с ума, а ему подсунуть девицу, от которого у папы мозги поплывут? И под это дело отжать компанию? Слушай, а если так, почему они просто не убивают? Это ж и проще, и дешевле.

— Потому что убийство привлекает внимание, — на пороге появилась Элеонора. — Любая смерть привлекает внимание, а уж смерть наследника, состояние которого переходит любящим родственникам, тем паче. Расследуются такие дела очень серьёзно, часто с привлечением менталистов, особенно, когда речь идёт о смене собственника предприятиями, выполняющими оборонные заказы. А там таких много.

— А сумасшествие… — Данила поглядел на бывшую.

Почему она не рассказала? Жили же. Может, и вправду, не было там у них великой любви, но ведь жили же. Вместе. Вдвоём. Кинчики смотрели. Сериальчики всякие и разные. На тусовках тусили. Вечеринки устраивали. И она там информацию собирала, пока Данила веселился.

А закончилось всё…

— Смерти нет. Расследовать нечего. Зато практически во всех случаях имеются видеозаписи, на которых становится очевидно, что человек ведёт себя неадекватно. Да, записи как бы скрыты, но они есть. И при необходимости, скажем, если кто-то пожелает встречи с наследником, ему предоставят эту запись.

А ведь и у Данилы такая есть.

И запись. И протокол освидетельствования, который отец попросил убрать, но… если не убрали? Передали? Даже не сам Савельев слил, но ведь медсёстры имеются или другие люди. И получится, что, попади Данила в «Синюю птицу», многие решат, что это правильно.

И дурь принимал.

И буянил.

И вообще давно нарывался-то, на самом-то деле. Многие даже скажут, что всё к тому и шло, что просто у золотого мальчика от вседозволенности крышу сорвало. Так ему и надо.

По спине побежал холодок.

— Дань, не спеши, — Элеонора сделала вдох. — Какой здесь воздух… приятный. Ты очень эмоционален, однако в данном случае спешка скорее повредит.

— Чем⁈

— Я не уверена, но… — она замялась. — Их держат. Возможно, на препаратах. Возможно, блокируют дар. Но при этом они должны быть здоровы и не производить впечатления замученных. Они должны быть такими, каких можно предъявить, скажем, следователю или имперской комиссии, если та заинтересуется. На внешнем уровне «Птица» просто обязана производить благоприятное впечатление, а значит, низводить пациентов до состояния овощей никто не станет. Это как минимум вызовет вопросы. А как максимум, гибель пациента вновь же спровоцирует ненужное внимание.

— Какому следователю⁈ — Элька вообще сейчас о чём говорит?

— Спокойно, — Ульяна положила руку на плечо.

И это прикосновение действительно успокоило.

— Меня эта история задела краем, но людей много. Как знать, кого она ещё заденет? И на каком уровне. Это первое. Второе — изменение финансовых потоков. Пусть неспешное, растянутое во времени, но грамотные аналитики мимо не пройдут. Деятельность «Вектры» обязательно привлечёт внимание. И повторюсь, то, что они полезли в военные заказы, играет против них. Так что пациентов они не будут трогать физически или… пока уверены, что особой опасности нет. Поверхностные проверки, полагаю, они выдержат на раз. И уже выдерживали. А вот случись скандал, шум или просто… понимаешь, живые свидетели им не нужны. Устроят какой пожар или срыв нервный. Скажем, тот же Стас найдёт способ избавиться от блока, примет запрещённый препарат и не справится с собственной силой.

Данила представил и вздрогнул.

— А два десятка трупов, — продолжила Элька спокойным тоном, — повесят на номинального директора, который не выдержит гнёта совести и залезет в петлю. Документацию подотрут и все прочие участники сделают вид, что понятия не имеют, как так оно получилось.

— Знаешь, — Ульяна руку убрала. — А в её словах есть смысл.

— И что? Дальше сидеть? И Стаса там бросить?

— Нет, Стаса бросать мы