Константин. Аландская Звезда - Иван Валерьевич Оченков

блистали его юные дочери. Правда, сейчас его девочки, кроме Марии, гостили в Москве у родственников. Обычно аристократы ложатся спать поздно ночью или даже ранним утром, но сегодня они никого не принимали, а потому в квартире было тихо. Пока около половины четвертого по полуночи не раздался громкий и требовательный стук в дверь.

— Кто там? — испуганно спросил первым вышедший на шум лакей Антип.

— Открывай, полиция! — рявкнул кто-то таким страшным голосом, что и без того трусоватый слуга едва не начал заикаться.

— Ну и что, что полиция! — возмутилась кухарка Марфа — крупная женщина лет тридцати от роду с решительным выражением на лице. — Чего тарабанить и добрых людей пугать?

Тем не менее, дверь все же открыли, и внутрь квартиры тут же ворвались вооруженные матросы в сопровождении жандармского офицера.

— Где хозяева? — строго спросил он у перепуганного Антипа.

— Спят…

— Буди!

— Барина?

— И барина, и барышню, и всех, кто в доме. Да поживее, любезнейший, черт тебя подрал…

— Да что же это такое делается? — тихонечко причитала кухарка. — Ратуйте, люди добрые…

Впрочем, произведенного ими шума оказалось достаточно, чтобы разбудить всех обитателей и без посторонней помощи. Первым вышел, разумеется, хозяин и с удивлением поинтересовался, какого черта, собственно, происходит?

— Сергей Петрович Анненков? — обрадовался ему как родному жандарм.

— Да. А в чем собственно дело?

— И дочка ваша, Марья Сергеевна, дома?

— Разумеется. Но она спит… а по какому праву вы, собственно…

К сожалению, договорить ему не дали. Один из моряков, повинуясь знаку начальника, ловко двинул ему под дых пудовым кулаком, заставив непривычного к подобному обращению барина согнуться. После чего коллежскому секретарю заломили руки и вытащили на лестницу. Следом за ним вывели и Антипа, а вот с Марфой пришлось повозиться. Будучи здоровой и решительной женщиной, она с легкостью сбила с ног ближайшего к ней морского пехотинца, после чего заорала благим матом и бросилась к кухне, где и заперлась.

Впрочем, никто ее особо и не преследовал, поскольку в этот момент к незваным гостям вышла сама бывшая фрейлина. Надо отдать Марье Сергеевне должное. Как бы ни испугал ее ночной визит, виду она не подавала.

— Кто вы такие, и что вам угодно? — немного дрожащим от волнения голосом поинтересовалась она.

— Марья Сергеевна Анненкова? — зачем-то спросил хорошо знавший ее наружность Беклемишев.

— Да. А где папенька?

— Ваш отец арестован по обвинению в государственной измене. Вы тоже, поэтому извольте следовать за мной по доброй воле, иначе вас поведут силой!

— В таком виде? — с легкой усмешкой поинтересовалась барышня. — Или вы все-таки позволите привести мне себя в порядок?

— Простите, мадемуазель, — смутился и без того чувствовавший себя немного неловко офицер. — Конечно, вы можете одеться. Только побыстрее…

— Я вас не задержу, — в голосе совсем уже успокоившейся девицы мелькнуло что-то вроде презрения.

После этого Анненкова удалилась к себе в комнату, плотно прикрыв дверь. Некоторое время все было тихо, а потом раздался шум у черного хода. Бросившись туда, жандарм обнаружил унтера с расцарапанным лицом, тем не менее, крепко держащего визжащую и брыкающуюся Анненкову.

— Ах ты дрянь! — вырвалось у Беклемишева, после чего он вдруг сделал то, на что искренне считал себя неспособным, и отвесил барышне оплеуху.

Непривыкшая к подобному обращению девица только пискнула, после чего притихла и не доставляла более никаких хлопот.

— Вот что, э…

— Воробьев, ваше благородие!

— Да-да, заверни барышню в какую-нибудь хламиду, чтобы лица не было видно, да тащите в карету.

Спустившись вниз, он встретился глазами с мрачным, как смерть, Юшковым. Судя по всему, душа адъютанта находилась в полном раздрае. С одной стороны, офицеру флота явно не следовало участвовать в арестах, не говоря уж о похищении девиц. С другой, покушение на великого князя — это не шутка. За такое и виселицы маловато. Поэтому так и не решившийся подняться наверх капитан-лейтенант остался снаружи, командуя матросами в оцеплении. К счастью, из-за позднего времени улицы оказались пустынны, и никто его не видел.

Впрочем, если подумать, Беклемишев находился в таком же положении. Жандармов только называют цепными псами самодержавия. На самом деле, ему прежде не так уж часто приходилось участвовать в арестах и прочих силовых акциях. Отчего, собственно, Анненковой едва не удалось удрать. Спасибо Воробьеву, вызвавшемуся перекрыть черный ход и задержавшего злодейку.

Да, именно злодейку, в этом у молодого офицера не оставалось теперь никаких сомнений. Подробное знакомство с жизнью семейства Анненковых быстро избавило его от всякого почтения к их древнему происхождению и громкой фамилии. Отец — мот, кутила, авантюрист и попросту безалаберный человек. Без труда умудрился растранжирить доставшееся ему в приданное от супруги немалое состояние, но и после того совершенно не собирался менять привычный образ жизни.

А чтобы поддерживать его на прежнем уровне, не чурался никакой подлости. Устраивал карточные игры, не останавливаясь перед откровенным шулерством. Мошенничал, вымогая деньги у просителей за то, что якобы сможет устроить им встречу с высоким начальством. А выдоив наивных провинциалов, досуха тут же исчезал…

Мадемуазель Анненкова недалеко ушла от своего папаши, устраивая спиритические сеансы в аристократических салонах и получая за это вознаграждение от экзальтированных дамочек и сумасшедших старух. А теперь к этому добавилось покушение на Константина Николаевича…

Великий князь для молодого жандармского офицера был не просто начальником и надеждой на карьеру. Это был его герой, идол, образец для подражания. Можно сказать, надежда для всей России. И если бы его убили, это стало бы полной катастрофой не только для него, но и для страны!

Кавалькада из четырёх закрытых карет промчалась по набережной Фонтанки, свернула на Пантелеймоновском мосту и, пролетев мимо Марсова поля вдоль гранитного берега Лебяжьей канавки, вкатилась во внутренний двор превратившегося в осажденную крепость Мраморного дворца. На всех воротах и входах стояли вооруженные часовые с четким и недвусмысленным приказом — никого не пропускать!

— Заключенные доставлены, ваше императорское высочество! — четко отрапортовал Беклемишев.

— Проблемы были?

— Никак нет! То есть…

— Так были или нет?

— Мадемуазель Анненкова пыталась бежать, но была поймана подле черного хода.

— Понятно. Обыск делали?

— Никак нет. Да и когда…

— Тоже, верно. Но сейчас возвращайся и устрой тщательнейший осмотр. Переверни все верх дном, если потребуется, главное, ничего не упусти.

— Слушаюсь. Правда, в таком случае не обойтись без огласки.