Микстура от попаданки - Анастасия Александровна Гудкова

- Сказала-то как красиво, - робко улыбнулся Ларис. - А я-то думал, что суп - он везде просто суп.

- Без твоего супа наши воины в атаку пойти не смогут, - возразила я. - Голодный воин - слабый воин.

Повеселивший поваренок бодро шагал рядом со мной. Кажется, он действительно вдруг понял, насколько важным и нужным делом занимается. А потому рассказывал забавные истории из детства, как, например, его поймали на соседской яблоне, потому что он залезть-то туда залез, а вот слезть не вышло, между ветками застрял. Но решил не унывать и подкрепиться, пока думает, как спускаться. И увлекся немножко, яблоке на десятом его сосед снял.

Я засмеялась, Ларис вышел чуть вперед и тотчас замер, будто натолкнулся на невидимую преграду. Разом побледнел, повернулся ко мне и прошептал:

- Извини, Аннабель, кажется, мне пора...

У дверей здания стоял генерал. И именно его выражение лица заставило Лариса судорожно сглотнуть, пожелать здравия и всего хорошего, а потом броситься бежать, не разбирая дороги. И я не могла его винить. Лагранда здесь боялись все.

Генерал провадил поваренка тяжелым взглядом, а потом уставился на меня так, будто я только что подожгла королевский дворец. А я заметила, что выглядит Лагранд как-то не очень. Бледный, серые тени под глазами и сапоги, почему-то по щиколотку в болотной тине. Словно он в лес за травами ходил.

- Доброго вечера... - пискнула я. - А мы тут... Я помню, вы говорили... Полоса...

- Вы были на полосе? - изогнул бровь Лагранд.

- Ну да... Решили, что на всякий случай потренируемся. Мало ли... А вы в разведку ходили?

Генерал перевел взгляд с меня на свои сапоги, на которые я показывала, и прошипел:

- Нет, Аннабель, я искал одну ненормальную, которой после отбоя не оказалось в комнате! Думал, не то в болото провалилась, не то испугалась и сбежала. А она, оказывается, тренируется!

- Простите... - потупилась я. - Я не думала, что вы так переживаете. Я больше не буду, правда.

Оправдываясь, я не заметила, как подошла к генералу почти вплотную. Сердце разрывалось от страха, сожаления и чего-то еще, непонятного и незнакомого. Плохо отдавая себе отчет в том, что делаю, я провела рукой по лбу Лагранда, поправляя выбившуюся прядь волос. Он вдруг рвано выдохнул, резко схватил меня за плечи и спросил:

- Что ты делаешь? Что ты делаешь, Аннабель?

Его рука скользнула в мои волосы, уверенно легла на затылок. Синие глаза неотрывно смотрели на меня.

- Они уже рядом, да? - испуганно прошептала я, догадываясь, что это наша последняя спокойная ночь.

Вместо ответа Лагранд притянул меня к себе, накрывая мои губы резким, решительным поцелуем. В нем не было нежности, но была какая-то безумная страсть и... боль. И, кажется, я его понимала.

Глава 47

Эту ночь я запомнила как яркий фейерверк. Обжигающий, волнующий и невероятно красивый. Казалось, что мы с Аленнаром балансируем на краю пропасти, вот-вот готовые сорваться. Его прикосновения, сначала едва уловимые, осторожные, с каждым разом становились все более пылкими. Рядом со мной был мужчина, сильный и нежный, готовый беречь, ласкать и защищать даже ценой собственной жизни.

Я уснула на его груди, всхлипывая и греясь в его объятиях. Последнее, что я услышала, было тихое:

- Я люблю тебя, Аннабель...

У меня хватило сил лишь на то, чтобы прижаться к генералу еще сильнее. А потом сон накрыл меня мягким и теплым одеялом.

Мне снилось, что мы в лесу. Необычно темном и густом, таком, где ни одного солнечного лучика не пробивается сквозь плотно сомкнутые древесные кроны. Я вижу только спину Лагранда, но то, как медленно и напряженно он двигается, не оставляет сомнений: мы далеко не в безопасности. Мне хочется кричать, но я молчу, понимая, что визгом то, что нас ждет, я не напугаю.

- Не отходи от меня, поняла? - резко требует он.

Я киваю, забывая, что он на меня не смотрит. Пытаюсь схватить его за руку, но моя ладонь ловит пустоту. Как так вышло? И почему Лагранд старательно избегает моего взгляда? Глупости какие-то...

- Ален? - прошептала я. - Где мы?

- В осаде, - сухо ответил мужчина.

У меня от страха перехватило дыхание. Где остальные? Почему мы только вдвоем? Как вышло, что остались только мы? Остальные погибли или... предали?

Не успела я об этом подумать, как кусты зашевелились. Миг - и из них показались люди в красных мундирах с золотой вышивкой, поверх которых были красные же плащи с капюшонами, скрывающими лица. Форма солдат гарнизона была лаконичной, черной, значит это - враги?

Лагранд выхватил шпагу из ножен, и я с удивлением увидела, что лезвие ее охвачено странным, будто магическим сиянием. А ведь я ни разу не видела, как здесь сражаются. И лечила солдат только от порезов и незначительных ран. Что, если в этом мире попросту швыряются какими-нибудь магическими сгустками? Да в моей сумке ничего ведь нет от магических повреждений!

- Не глупи, Лагранд, - раздался голос человека, стоящего прямо напротив генерала. - Тебе незачем умирать из-за нее.

Вот дьявол! Это... женщина?! Голос определенно женский, звонкий и молодой. Но достаточно властный, чтобы слова незнакомки звучали как приказы. А вот те воины, что были вокруг нее, определенно, мужчины. Выше, шире в плечах, да и держатся иначе.

- Оставь ее, Ален, - уговаривала незнакомка. - Ты еще можешь изменить...

- Нет! Пожалуйста!

Только через мгновение я поняла, что кричу. Изо всех сил цепляюсь за почему-то обнаженного по пояс генерала. И впервые за весь сон он посмотрел на меня:

- Прости, Аннабель...

- Не-ет!

Он резко схватил меня за плечи и бросил вперед, я не удержала равновесие, упала и..

- Аннабель!

Снова голос генерала, только уже взволнованный. И совсем рядом.

- Аннабель, ну же! Проснись!

Ледяная вода, от которой перехватывает дыхание. Сильные руки, поднимающие меня и прижимающие к крепкой груди. И слова, хрипло вырывающиеся из моих пересохших губ:

- Не оставляй меня, пожалуйста... Только не оставляй...

По щекам текли горячие слезы, а Лагранд, не выпуская меня из объятий, осторожно вытирал их ладонью и что-то говорил о глупой испуганной девчонке, которая даже во сне не может успокоиться. Его спокойные слова немного привели меня в чувство.

Он снова целовал. Не горячо, напористо и страстно, как ночью, а скорее нежно, обволакивая