Адвокат Империи 14 - Ник Фабер

— Да пошла ты, — отмахнулся от неё Шарфин, окончательно поднимаясь на ноги. — Я всего лишь сделал то, что Рахманову надо было спросить самому, вот и всё. Но у него видимо яиц не хватило. Или что? Скажешь, что я был…

— Юра, тебе лучше не заканчивать эту фразу, — пригрозил ему Пётр, стоя за спиной Катерины.

— Ты вообще заткнись, — тут же огрызнулся Шарфин. — Посмотри на себя, убожество. Тоже мне аристократ.

Он сразу же понял, что его язвительный и оскорбительный тон задел Мелехова. Это было понятно по выражению на его лице. К чести Петра, он промолчал, пропустив это оскорбление мимо ушей.

Да и дело тут было не в том, что он был отпрыском довольно бедного графского рода из Казани, от которого осталось, по сути, лишь имя. Если бы отец Юрия захотел, то он на сдачу купил бы всё их имущество и ещё осталось бы. Нет. Пётр не стал реагировать на это, потому что даже малейшая драка на территории университета могла закончиться отчислением. Тут за этим следили строго.

А вот Катерину, распалённую гневом до состояния, что под ней чуть ли снег не плавился, похоже, это волновало далеко не так сильно.

— Мразь, — выдохнула она, глядя на него таким взглядом, будто готова была убить прямо здесь, на парковке. — Ты вообще слышишь, что несёшь⁈ Ты серьёзно решил поиздеваться над болью, моей болью, чтобы блеснуть своим поганым остроумием?

— Я всего лишь поставил тебя перед этической проблемой, Катенька, — развел руками Шарфин и не без раздражения принялся отряхивать куртку от налипшей на неё грязи после падения. — Разве не в этом смысл занятий по адвокатской этике?

— Засунь свою этику себе знаешь куда⁈ — рявкнула она. — Я здесь, чтобы стать адвокатом, а не терпеть поганого ублюдка, которые считает чужую травму поводом для шутки! И не тебе решать, говнюк, как я должна чувствовать, и уж точно не тебе моделировать такие сценарии потехи ради. Ничтожество ты несчастное.

— Ой, какая жалость, — скривился Юрий. — Ну заплачь ещё. Или иди, поплачь в жилетку Рахманову. Уверен, он будет не против тебя утешить. Может, ещё после этого оценку тебе хорошую поставит. Если ротиком поработаешь хорошо…

Это оскорбление стало последней каплей. Ладонь Катерины метнулась плетью. Это была бы прекрасная пощёчина. Сильная. Хлёсткая. От которой потом болит лицо и звенит в ушах.

Да только не случилось.

— Отпусти! — взвизгнула девушка, пытаясь вырвать ладонь из крепкой хватки.

— Кать, не надо, — попросил её Пётр, одновременно пытаясь удержать подругу одной рукой и сразу две сумки в другой. — Он того не стоит. Только этого и добивается. Оставь…

— Да, Катенька, оставь, — фыркнул Шарфин и похлопал себя по карманам, а затем начал оглядываться по сторонам в поисках ключа от машины. Тот, наверно, выпал из его руки, когда он упал. — Не рискуй своим обучением, а то будет очень обидно, если ты вылетишь отсюда со свистом. О! Вот они!

Обрадованный, он поднял из снега найденные ключи и отряхнул от налипшей белой массы.

— Посмотрите на себя, — зло усмехнулся он, глядя на то, как Катерина всё порывалась высвободить ладонь, а Пётр хмуро стоял и пытался не дать ей этого сделать. — Убожество, честное слово. Графский сынок, а таскает сумочку за какой-то бабой, как послушный пёсик. Скажи, она перед тобой юбку не поднимала, чтобы ты к ней получше подлизался? Или, может быть, вам луч…

Что именно хотел дальше сказать Шарфин, он так потом вспомнить и не сможет. Поняв, что она не сможет вырвать ладонь, чтобы сделать то, что собиралась, Катерина использовала оружие с несколько большим радиусом поражения. Свои длинные ноги. Элегантный женский сапожок прилетел ему точно между ног с такой силой, что задыхающийся от боли парень осел коленями в снег, схватившись за пах.

— Урод, — выплюнула она. — Понравилось, говнюк?

— С… — Юра даже слово не сразу смог произнести. Одуряющая боль расплывалась от пострадавшего достоинства и тянула его вниз, желая уронить лицом в грязный снег. Страдания были такие, что ему казалось, что даже просто сделать вдох уже выглядело почти непосильной задачей. — Т… тварь… я… тебя вышвырнут…

— Да плевать! — гордо заявила Катя и наконец смогла вырвать свою ладонь из руки Петра. — Иди, попробуй. Но больше никогда не смей даже думать о том, чтобы упоминать мою сестру! А это, чтобы не забыл…

Сунув руку в карман своего пальто, она нащупала связку с ключами. Догадавшись, что именно она собирается сделать, Шарфин застонал и даже сделал попытку воспрепятствовать… Хотя не смог даже встать с колен.

Катя упёрла ключи в бок его машины и с видимым удовольствием на лице провела рукой от двери до самой задней части, оставляя на полированной поверхности глубокие и уродливые царапины.

Сделав это, она развернулась и пошла в сторону университета, оставив Петра одного.

Мелехов лишь вздохнул и наклонился к стонущему Шарфину.

— Юра, — негромко и даже как-то устало заговорил он. — Знаешь, здесь, на территории университета я тебя не трону. Я ведь не идиот. Но я — аристократ. А это для меня что-то значит. Можешь оскорблять меня сколько тебе влезет. Мне плевать. Обращать на тебя внимание, всё равно, что на злобного тупого ребёнка. Но. Если ты ещё хоть раз позволишь себе сказать что-то подобное в адрес Кати, я тебя прибью. Ты меня понял?

— Да п… пошёл ты, — сипло выдавил Шарфин, пытаясь устоять на коленях и держаться одной рукой за машину.

— Ну ты меня услышал, — вздохнул Пётр. — Иди, снежка что ли приложи к яйцам. Может поможет…

* * *

— Значит, написали мне рекомендацию, — усмехнулся я в трубку.

— Разве после всего случившегося я мог поступить иначе? — ответил мне из телефона весёлый голос Молотова. — Александр, я опущу тот факт, что ты не только спас мне жизнь. Ты защитил Анну в суде. Защитил, я замечу, чуть ли не лучше, чем сделал бы я сам…

Ну, тут ещё вилами по воде писано. Как действовал бы Молотов, я не знаю. И не узнаю, спасибо чёртову Генри Харроу, чтобы ему икалось до конца жизни.

— Ну, ещё скажите, что