Лейтенант спасательной службы - Михаил Александрович Михеев

– Все, – прервал ее словоизвержение Истомин. Послушать было, конечно, интересно, но время, время! – Сидите здесь…

– Я с тобой пойду.

И ведь пойдет. Хотя бы потому, что одной ей оставаться страшно. Но – нельзя. Тут самому бы выжить, а прикрывая еще и гражданскую, погибнешь сам и ее не спасешь. Поэтому:

– Сидеть здесь! Ждать помощи! При появлении спецназа обрисовать им ситуацию. По возможности выйти на связь с ними немедленно. Коммуникатор цел? Отлично. Выполнять!

Командный голос подействовал. Ну да, здесь же они все успели отслужить хоть немного, а это хорошая школа. Вероника непроизвольно вытянулась во фрунт, отчего и без того порванная блузка окончательно разъехалась, открыв глазам пилота весьма интересное зрелище. С некоторым усилием оторвав от него взгляд, Истомин подумал, что не стоит зарекаться от встречи, но – потом. Сейчас же он зафиксировал взглядом, как девушка берет оружие и отточенным до автоматизма движением проверяет его.

– Все, молодец, так держать. Ну, я пошел.

– Вы рискуете.

– Ага. Жизнями окружающих нас врагов.

С этими словами Истомин сменил магазин в своем автомате и вышел в коридор. И так времени потерял много. Как выяснилось через секунду, даже чересчур много.

На сей раз его спасла только скорость реакции. С кем бы ни свела Истомина удача, тот успел засечь его первым и действовал вполне грамотно. Просто кинул гранату, и она, подпрыгивая, словно пластиковый мячик, подкатилась к ногам пилота. Истомин же действовал на рефлексах, просто изо всех сил пнув ее. Время словно замедлилось, и он хорошо видел, как граната, медленно вращаясь, расколотила стекло и вылетела в окно. Там, снаружи, она и рванула, и после этого время рывком вернулось к прежнему ритму.

Ответил он, впрочем, почти так же, только граната была дымовая, намертво забивающая струями темного аэрозоля весь коридор и мешающая не только глазам, но и инфракрасным приборам, если они у противника имеются. Хороший был трофей, непонятно только, на кой он был нужен щенку-часовому. Для понту разве что.

Дым помог сменить позицию, не попав под чужие пули, но и самому целиться не давал. А лупить абы куда… Такой роскоши здесь Истомин позволить себе не мог. Дети, чтоб их! Одно радовало: если они в классах и закрыли двери, то ничего им не грозит – проникающая способность пуль немецкой трещотки ничтожная. У противника, судя по звуку, оружие было в точности таким же. Хоть это слава богу.

Еще одна смена позиции. Над головой шелестят пули, выбивая из стены куски штукатурки. Пожалуй, не двигайся Истомин так быстро, могли бы и зацепить. И не видно, откуда стреляют. Зато слышно! А стрелять на звук Истомина когда-то учили…

Короткая, на три патрона, очередь. С той стороны доносится сдавленный полувздох-полувсхлип и звук падения тела. И тут же коридор со стороны противника взрывается грохотом сразу нескольких стволов. Черт, да сколько ж вас!

Сдвоенный удар толкнул Истомина к стене. Через секунду пришла боль. Проклятие! Эти уроды все-таки попали! Хотя – чему удивляться? При таком количестве стволов бал правит уже не баллистика, а статистика. А их там до всем известной матери.

Эти мысли неслись в голове, подобно табуну лошадей, а Истомин уже анализировал свои потери. Два попадания, в разные точки. Одно – в левую руку чуть ниже плеча. Пуля сравнительно легкая, скорость у нее невысокая. Из штурмовой винтовки руку бы оторвало. Ну, или превратило в клочья изорванного мяса. Сейчас же она сидела где-то в мышце – похоже, тут еще и не прямое попадание, а рикошет. В общем, больно, и рукой толком не шевельнуть, но терпеть можно. Вторая пуля угодила в автомат, превратив его в мертвую железяку – это Истомин определил сразу. Что же, пойте «Варяга», господа!

Крови из раны натекло всего ничего, но для задуманного хватало. Измазать лицо, шею… Хватит. Аэрозоль уже оседает, вот-вот перестанет закрывать видимость. Принять максимально безобидную и одновременно тщательно выверенную позу, лицом вверх, руки на виду. Ну, почти на виду – одна ладонью вниз, но вряд ли это вызовет подозрение. Ага, идут! Теперь задержать дыхание. Это просто – любой пилот умеет не дышать минут пять, не меньше… Хотя нет, отсутствие дыхания может, напротив, показаться странным, если кто-то особо внимательный обратит внимание на рану. Лучше изображать потерю сознания. Все, поехали!

Идут. Небось, думают, что бесшумно, однако боже ж ты мой, как они топают! Прапорщик Смирницкий за такое их бы в нарядах сгноил… Так что ориентироваться по звуку сложно, но можно. Один впереди, остальные чуть отстали. Ненамного – тем лучше…

– Как он там, сдох?

– Нет, живой, – террорист подошел, толкнул пилота в бок носком ботинка. Истомин в ответ вполне натурально застонал. – Дышит, как дельфин.

– Добей его и пошли – времени мало.

Именно эти слова, а главное, интонация подсказали, что все, медлить больше нельзя. И в следующий миг террорист умер.

Удар Истомин наносил, ориентируясь на звук, и попал вполне успешно, вскрыв его от паха до горла, как свиную тушу. Вскочил, будто сжатая пружина, толкнув еще не успевшего даже начать оседать мертвеца на его товарищей и тут же бросился в сторону. Выстрелы безнадежно запоздали, пилот успел оттолкнуться от стены, пролететь мимо ближайшего террориста, походя снеся ему верхнюю треть черепа, и ворваться в толпу врагов, нанося удары направо и налево…

А потом все кончилось, лишь валялись на полу изувеченные тела… Одно, разрубленное пополам вместе с автоматом, еще дергалось. А пилот стоял над ними, весь в своей и чужой крови, и думал почему-то о безнадежно испорченной одежде. А потом в коридоре раздался топот, и рефлексы взяли управление на себя, оттеснив и эмоции, и собственно мозги. Подхватить оружие убитого, занять позицию – и еле успеть остановить палец на спусковом крючке, поняв, что это не враги, а увешанный оружием, похожий из-за бронежилетов на сборище ниндзя-черепашек полицейский спецназ. Сработавший, надо сказать, редкостно оперативно – такая скорость могла бы сделать честь и профессионалам с куда более развитой планеты.

Двадцать минут спустя Истомин сидел во дворе, и легкий курортный ветерок приятно холодил разгоряченное тело. Рубаха валялась на земле рядом, ну да ее не жаль. Все равно кровью испорчена полностью и окончательно. Над рукой пилота суетился эскулап, совсем молодой парнишка, отчаянно пытающийся держаться солидно. Получалось не очень, хотя вколоть обезболивающее, перевязать и зафиксировать руку он сумел вполне профессионально.

– Готово, –