Патриот. Смута. Том 4 - Евгений Колдаев

Да, это не проломные орудия, а крепостная артиллерия больше для отражения натиска. Но иметь при себе хотя бы десяток стволов — дело-то славное. Упрется елец — попугать можно. И в качестве полевой артиллерии — отличная мысль.

— Как ни странно. — Он ухмыльнулся. — Тюфяки себя показали очень хорошо. Я не верил. Но теперь я бы их для гуляй-города взял бы. Штук хотя бы пять. Они не тяжелые. Подвода увезет по одной.

Кивнул.

Идея в целом неплохая, мне она тоже нравилась. Штуки эти, как большие дробовики. В тяжелом месте, куда неприятель в гуляй-город ломиться толпой, где держаться тяжело — подкатить и как… Жахнуть. В поле открытом — толку никакого, а если заманить — то эффект может быть весьма приятен для обороняющихся. Как показало использование в бою с татарами.

А нам, что уж здесь говорить. Приходится по старинке больше воевать. Прятаться за возами гуляй-города, копать укрепления, в них стоять. И здесь всякие такие сюрпризы для активного неприятеля — полезны и уместны.

— А что до обычных?

— Тоже можно. Думаю… — Он погладил подбородок. — Десяток город не ослабит. Пороховой припас есть, ядер много. Возьмем, можно на подводах или на лодках. Тут как пойдем.

— Думаю, часть по Дону, часть по берегу, по тракту на Москву. До Ельца так точно.

— Мысль хорошая, воевода.

— Телеги нужны. Ты этим как раз займись. Собери все, что есть. Из них на их основе и обоз формируй и гуляй-город.

Филка кивнул.

— Что еще сделать можно? Металла же мы от татар много взяли.

Мой «инженер» погрустнел.

— Взяли-то много. Наконечники копий, стрелы, сабель поломанных тоже есть, ножей. Да только, что успеешь, воевода. Доспехи починить, оружие какое в порядок привести. До ума, так сказать. А нового… — Он грустно вдохнул. — Прости. У нас же тут не артель кузнецкая, ни… Как слово-то умное. Мануфактура. Это вон в Нижнем Новгороде, да в Москве рабочих людей много. А у нас здесь что? Нет их, считай. Раз, два и все.

— Ладно, что сделаем, то и хорошо. Ремонт, значит, ремонт. Надеюсь на тебя.

— Спасибо, воевода, за уважение. Получится, у нас только на старое надеется можно. Нового не успеем сделать.

— Понял тебя. — Работай.

Плохо, но делать нечего. Значит, без пик пока. И так войско вполне хорошо укомплектовал на стрелецкий лад. Гуляй-город сейчас из обозов соберем, пушками усилим и уже сила. Да, тысяча нас всего, но если хорошо сработаться, потренироваться.

Неделя всего. Но есть надежда, что хоть что-то из тренировок и боевого слаживания выйдет. Вода камень помалу точит. Пороха мы понюхали. Вместе уже воевали, дальше проще будет.

Сам я поднялся из-за стола, отправился к Фролу Семеновичу.

Поговорили час, может, два. К завтрашнему дню был он готов по три человека от каждой сотни взять, начать учить премудростям медицинским. Это хорошо, отлично. Посидел с ним, обсудил науку. Кое-что свое привнес, разъяснил.

Дивился бывший воронежский воевода познаниям моим. А я рассказывал, как и что нужно делать. Про жгуты, которые можно ремнями заменить. Их применение. Жалкое подобие турникетов получалось, но что есть, с тем работаем. Объяснял, как сделать хоть что-то в боевых условиях. Поговорили про то, что в обязательном порядке одежду не снимать с раненых, а резать, не жалеть. Вокруг раны, аккуратно. О ножницах полюбопытствовал. Вроде должны были найтись во всем городе. А значит — каждому медику хотя бы одни нужны будут.

Про накладывание шин, использование кипяченой воды и базовые познания в стерилизации.

Про шитье ран.

Здесь я понял, что Фрол Семенович соображает в этом деле лучше. Я по верхам больше, опять же базовые принципы, чтобы пациенту не навредить. У нас же как. Первая помощь во главу угла поставлена. В наше время. На поле боя, если человека ранили, ты его не лечишь. Задача простая — кровь остановил и эвакуация. В зеленую зону. А там уже профессиональные хирурги, медики работают.

А здесь до такого еще ой как далеко.

Я хорошо знал первую помощь, а вот в медицине все же только по верхам. База минимальная, что можно, что нельзя. Развенчал миф о кровопускании. Это же дичь дичайшая, человеку плохо, а ему еще и кровь пускать. Антибиотики бы изобрести, только… В химии я тоже не специалист.

Меня на другое учили.

Завершили, курс сформировали. Настенька сидела подле слушала. Я покосился на нее. Молчала, все понимала. Толковая девушка, прок от нее будет. Может, и хирургом полевым станет. Над этими четырьмя, от Жука взятыми ее главной поставить, может? Если толковая. Те орать горазды были, а это, когда надо было за воеводу горой встала, жизнь своей рискнула. Подумаю.

— Старик, ее тоже возьмешь?

— Да, она много чего умеет уже. Научил ее почти всему, что умел, практики только мала, да и рука.

— Кстати, как?

— Пока беспокоит, но заживает. Молодежь, на вас же быстро все, это не то что мы, старики. — Он грустно хмыкнул. — Палец собьешь, так потом месяц ноет.

— Это точно. Ладно, дальше делами пойду заниматься.

Поднялся, но остановился.

— Воевода, еще вопрос дозволь?

— Говори чего хотел. — Смотрел на него, изучал.

— Да этот, Артемий. Сидит. Может его отпустить или… — В словах почувствовался призыв казни. — Не забыл ты про него, воевода?

— Не забыл.

Думал я сам, что с ним делать. Человек он опытный, дипломат. Судя по тому, как мы с ним говорили — до мозга и костей дипломат. Мать родную продаст, если надо. Не любил я таких, но понимал, что нужны бывают в делах государственных. Только как-то надо так сделать, чтобы ради тебя такой человек пахал как проклятый, а не против. Такая сволочь, если свой интерес в деле видит горы свернет и если такое на пользу делу пустить. Державе во благо — толк будет.

Ну… или повесить. Чтобы к врагу не перебежал со всем своим дипломатическим багажом познаний и гонором.

— Пока посидит пускай.

Фрол Семенович кивнул.

Распрощались, и я направился писаря искать.

В храм сразу двинулся, был уверен, что там он и работает с сыном. Нашел только Петьку. Он усердно работал над перерисовкой карты. Отец по его словам в арсенале с Григорием Неуступычем работали, а ему поручили подготовить все для копирования.

Парень