Курсант-адмирал - Алексей Николаевич Кукушкин

в район главного командного поста, снаряд поднырнул, пробил борт, попал в боевой пост, благо там никого не было, храбрые самураи во главе Иноуэ Тосио предпочитали стоять на мостике. Но гордый крейсер, который уже наметил себе жертву, получил от русского ветерана удар под дых.

Стала активно поступать вода, образовываться крен в три градуса. 6-дюймовые фугасы разорвались на кормовой боевой рубке, но там стояла 3-дюймовая броня, которая уверенно защищала от таких чугунных фугасов, но хрупкий дальномер разнесло подобным грубым обращением вдребезги, дальномерщики были кто оглушены, а кто и убиты, но те только осколками и взрывом, но и падением с большой высоты. Второй 41-кг фугас попал между носовой башней главного калибра и надстройкой крейсера, не нанеся существенных повреждений.

В 14 часов и 2 минуты Мануил Васильевич заметил старшему офицеру, что флагман "Князь Суворов" повернул на два румба вправо.

«То ли сбивает японцам пристрелку, то-ли надумал Рожественский какой-либо маневр, но азиаты, выходя из петли, уже стали пристреливаться по нему. Возможно, это и стало причиной маневра уклонения», – подумал Озеров.

Бурлаков в обличие Малечкина определил дистанцию до "Идзумо" в 29 кабельтовых. Эскадры медленно, но, верно, сходились друг с другом. Пытаясь нанести в начале сражения критический урон. «Четыре наших чемодана», – отметил для себя Сергей Александрович, – «легли как накрытие, но попаданий заметно не было, а шестидюймовые порадовали: попадание в адмиральский салон, и хотя японцы слыли аскетами, но корабль то строился в Англии, по их стандартам, и чему гореть от русского фугаса, там присутствовало, и соответственно зачалось, второй образовал небольшое ровное отверстие в небронированном борту, прошел до противоположного борта, пробил дверь в нижний носовой каземат, и там разорвался, более того, воспламенил заряды и снаряды, а также вывел из строя орудие выше уровнем, и оба они загорелись, а часть борта и брони каземата вырвало в море. Потери по донесениям составляли только убитыми тридцать человек, и столько-же раненых. Пожарные партии принялись устранять повреждения. Еще один снаряд уничтожил палубное орудие Армстронга за броневым щитом, добавив в безвозвратные потери еще пять матросов».

В 14 часов и 4 минуты Залесский видя в оптический прицел, что "Идзумо" загорелся всего лишь от 6-дюймовых попаданий, и подумал: «То-ли это судьба благоволит русским морякам, то-ли корабль правда "картонный" и вступать в противостояние с настоящим броненосцем, пусть и не новым, ему явно не стоило».

Командир носовой башни, вдохновленный своим умозаключением, прицелился особенно тщательно и приказал произвести выстрел. Целых 331,7-кг стали и заключенный в них 5,3-кг заряд пироксилина устремились к творческой квинтэссенции всех английских корабелов и господина Филипа Уоттса90 в частности. Снаряд пробил тонкий для бронебойного 3 ½-дм бронепояс и 2 ½-дм бронепалубу и вывел из строя привод руля. Пять сотен царских рублей были израсходованы по назначению и броненосный крейсер водоизмещением в 10000 тонн, стал выкатываться вправо, по направлению русской эскадры.

«Сдаваться что ли пошел?» – промелькнула мысль у Бурлакова, – «вот потеха то будет, если он сейчас белый флаг вывесит или вообще самостоятельно затопится?»

Ситуация тем более трагичная для "Идзумо" и 600 человек его команды, что крейсер не имел боевых траверзов! Именно так решили «гениальные» английские судостроители! Следовательно, с носовых румбов был не более защищен, чем любой бронепалубный крейсер, а также, что артиллерия была расположена в казематах, и огонь в нос давал крейсер крайне слабый. Совокупность данных факторов и отразилась в расширенных зрачках капитана «Идзумо» Иноуэ Тосио, а по-русски просто у него появился ужас в глазах, но к чести японца, мускулы лица не дрогнули.

Приказ по 1-й Тихоокеанской эскадре адмирала Рожественского был: "Стрелять по головному", и поэтому первый броненосный отряд пристреливался по "Микасе", а второй именно по "Идзумо". Третий боевой отряд обстреливает крейсер "Ивате" и "Асама", с горячим желанием поквитаться за "Варяг".

В пять минут третьего, Мануил Васильевич увидел в подзорную трубу, как снаряды японцев несколько раз ударили по "Ослябе" вызвав повреждения, и начинающиеся пожары, а по нему стрелял крейсерский отряд Камимуры, в составе шести броненосных крейсеров. По нашему флагману вели огонь все японские броненосцы. Вокруг "Князя Суворова" было много разрывов, но и сам он энергично отвечал. И все-таки Озеров видел и оценил наступательный порыв Рожественского, фактически до этого, эскадра шла курсом N (Норд, север), и атаковала противника, пытаясь по максимуму использовать бронепробиваемость своих снарядов. Японцы в это время метались на курсе, то в лево, то в право, и долго не могли не, то-что пристреляться, а даже начать пристрелку грамотно.

Через минуту Бурлаков в обличие Малечкина, уже освоившись на рабочем месте главного артиллериста броненосца, еще раз прикинув дистанцию и курсовой угол, сверившись с данными от наблюдателя с аэростата, которого нещадно трепал ветер, установил дистанцию в 25 кабельтов. Прибор централизованной стрельбы на корабле присутствовал и сейчас Николай решил испробовать его на деле, он нажал ручку огонь. Броненосец вздрогнул, окутавшись клубами от выстрела, благо порох был бездымный, спасибо Дмитрию Ивановичу Менделееву. Четыре 12-дм бронебойных понеслись к "Идзумо" и три десятка фугасных 6-дм снарядов.

Бронебойный снаряд прошил незабронированную корму японца, оставил аккуратное 304,8-мм отверстие и унесся дальше в море глушить рыбу. Фугасный попал в крышу носовой башни, оглушил всех там находящихся, разбил приборы наводки, но 6-дюймовая броня Круппа, спасла снаряды и заряды, а второй 6-дюймовый фугас попал в среднюю трубу, взорвался, и наделал там множество пробоин, тяга незначительно упала.

Время 14 часов и 8 минут. Снова раздался залп русского ветерана, именно эти минуты и определяют, кто из двух мощных эскадр одержат победу в этой тяжелой схватке, а если сейчас отступят один, или два корабля, то на оставшиеся обрушиться более плотный шквал огня, и им будет еще тяжелее наносить удары, и стоять под их огнем.

Залесский, видя в прицел "Идзумо" проорал кондуктору: «Едрена вошь, целься лучше, а то все снаряды в молоко».

Залп, и бронебойные летят по направлению к цели. Шесть секунд, и они обрушиваются в то место, по которому идет броненосный крейсер. Один из них, вылитый опытным мастером Игнатом с Ижорских заводов решил поспорить с броней Круппа. Кто такой какой, то немчишка Крупп, и кто такой Мастер, именно Мастер с большой буквы Игнат Фадеев!

Снаряд на дальности 25 кабельтовых прошел сквозь 7-дюймовый главный броневой пояс и угольные коффердамы, а затем вспорол сразу два котла, взорвался от нестерпимого жара, взорвались и пострадавшие котлы, в общем, кто уцелел от взрыва, был обварен паром, а кочегарка перестала функционировать.

«Третья труба погасла», – отметил старший минный офицер Овандер. «Видать