Кукла 8 - Мир

Ну а три, банально то, что после произошедшего нападения и при текущей царящей на юго-западной границе города разрухе, многие люди банально сидят без крова над головой! И для них, реально единственный выход и шанс выжить, возможность поработать там, где предполагается и работать, и жить. А именно так большинство слуг при господах живут и работают, из соображений безопасности и для упрощения работы службы безопасности. И вряд ли в этом плане дети будут иными, иметь иной взгляд на этот вопрос, и зажопятся выделить для обслуги пару комнат или даже целую персональную «служебную» башню — их тут одиннадцать, как ни глянь! Хоть они и не особо высокие, и объёмные.

Ну а четыре то, что после произошедшей атаки монстров на город, многие напуганы, и боятся повторения чего-то подобного. И возможность поселится жить поближе к пятеркам, к дум пятеркам, что сумели расправится с невероятной армадой монстров «за заход», будет этим людям сродни празднику.

И цены на жилье вокруг замка вскоре взлетят минимум в два раза! А то и во всю десятку, по крайне мере на те квартиры, что имеют окна с видом на эту небесно синею красоту. И это бы стоило тоже использовать, шепнув своим риелторам столь простую и банальную информацию, что бы не притупили момент.

И для этих напуганных людей, возможность жить в одном замке с пятерками… да они возможно даже за бесплатно батрачит согласятся, если их тут будут кормить и поить! Хотя бы хлебом! В сытости, безопасности, ну и что, что как раб…

Но говорить это все детям… можно, наверное, но не при их матери! Банально… неясно, как она на это среагирует, и куда может увести разговор. Так что этот вопрос, лучше позже обсудить чуть позже и наедине с пятерками.

— С людьми проблемы не будет, — сказал охотник-глава охотников, закончив все обдумывать, сделав короткую паузу в их недлинном разговоре, — Только чем вы им платить будете? — улыбнулся он лукаво, а дети скисли и переглянулись.

Тут же повеселели и указали пальчиками на Павла, лукаво улыбаясь. Их мать, мельком взглянув на детей, помотала головой, но тут же вернула взор на журнал, с видом «меня нет, ничего не знаю. И вообще — моё дело журнальчики читать!».

А Павел крякнул в душе — во хитрецы! И я наивными еще их считаю! Все на меня решили повесить, паршивцы! Впрочем, даже если это будет сродни кредиту за доспехи, вариант вполне приемлемый! Только… что-то кажется, будто выплачивать такой кредит придется вечно.

— Мы попробуем сделать вам образец доспехов, — сказали дети, вновь начав играть в перегляди друг с другом, — Подождите с пол часика, ладно? — сказали они, почти хором, словно бы это один человек, а не два, и получив от него короткий кивок, не дожидаясь более внятного ответа, провалились сквозь пол, словно бы тот стал жидкой водой.

— Вот так вот всегда. — сказала их мать, и подняла глаза на мужчину. — И даже самовар прихватили, сорванцы! — самовар тут же выскочил из стола, и мгновенно закипел, а на столе рядом появились пряники, баранки и заварник с чаем.

Но женщина, глядя на все это, лишь прицокнула языком. И со вздохом вернулась к каталогу.

Павел задумался — а как они собственно узнали, что матери что-то нужно? Наблюдают удаленно? И… насколько удаленно они могут так видеть? И насколько детально и подробно? — но обдумывать эту мысль не стал, а стал вместе с женщиной изучать каталоги мебели. Прикидывать как бы выглядела в реальности та или иная мебель, и насколько бы она была хороша. Рассказывать личный опыт обладания определенным видом шкафов и коек, накопленный за годы жизни, ну и так далее тому подобное, болтая, не затыкаясь.

И женщина, к середине разговора наконец оттаяла! Начала охотно участвовать в обсуждении, делится мнением, спрашивать, советоваться, ну и всячески проявлять свой живой интерес. Словно бы и правда, без работы фантазии по представлению каталожной мебели в реальности, без выдвижения из стен её готовых образцов, для неё эта тема была безынтересна и безыдейна. Но возможно… она просто немного страшится собственных детей. Все же они… охотники! Пятерки! Почти что всемогущи. А она — обычная женщина.

Глава 12

Дети вернулись из… того, где они были, примерно через час. Выходя из стены, словно бы там был дверной проем, и что-то обсуждая на ходу. В руках у них ничего не было, шли налегке, так что Павел даже на мгновение испугался и расстроился — не получилось! Но потом вспомнил где он и с кем и расслабился. Повернувшись к ним, на своей высокой табуреточке.

Но прежде чем успел открыть рот и сказать слово, голос подала мать деточек:

— Вот этот вот пуфик хочу! — указала она пальчиком на пуфик в каталоге, делая вид лица слегка капризным, но совершенно точно бескомпромиссным «Хочу и всё!».

А пуфик там… безвкусный и безыдейный! Павел с ней буквально пять минут назад обсуждали, насколько это убожество из убожеств. Безвкусица, гадость и мрак! Насколько он… ущербный… за девять тысяч Юнь! И это, его бешеная и неоправданная цена, тоже была предметом продолжительного обсуждения, занявшая примерно треть всего времени, что они тут пили чай вдвоем.

Девочка сощурив глазки, уставилась на это убожество на бумаге. А мальчик, крякнув, жестом руки, вывел из пола точно такой же пуфик, но сделанный из камня.

— Нет! Не то! — обижено свела бровки женщина. — Я хочу этот! И только этот!

— Да чем наш хуже! — вывела девочка второй, почти такой же пуфиг из камня, отличающийся от пуфика брата только фактурой камня-сырья, из которого он сделан, — Шикарный же пуф! — указала она на него двумя руками.

— Тут пуфик деревянный! — запротестовала мать, вновь надувая губки в обиженно жесте капризной девицы, которой не угодишь, пока желание не исполнишь.

И из пола тут же выехал третий пуф, целиком из красного древа.

Так они и так могут⁈ — вскинул брови Павел, но ничего не сказал, лишь задумался о том, как они сделали пуфик из монолитного куска древесины без швов — вырубили что ли из такой огромной чурки⁈ А где… чурку эту раздобыли? Где вообще в мире растут такие деревья, из которых можно… сделать ТАКОЕ!

— Тут с позолотой! — потыкала пальчиком женщина в картинку на бумаге.

Из пола, со вздохом детей, вылез четвертый пуфик, деревянный и с позолотой. Все, как на