Время новой погоды - Шон Мерфи

Ладно, размышлял Бадди, думаю, я понимаю, что она видит в нем. А как насчет всего того, чего она в нем не видит? И почему она никак не поймет, что ей предназначен он, Бадди?

Надо отдать ему должное, думал Бадди, Родриго очень много работает. Но он постоянно подталкивает ООАМ к более радикальному подходу, а это вызывает отчуждение более умеренных членов организации в то самое время, когда, как утверждает Ронда, главное заключается в том, чтобы консолидироваться. Поговаривали даже, что Родриго имел какое-то отношение к серии загадочных взрывов в правительственной лаборатории «Алмост Лост»[29]далеко на западе страны. Впрочем, если по справедливости, Родриго категорически отвергал свою причастность, и вообще представлялось гораздо более вероятным, что это было делом рук революционной организации, известной как «Бизнесмены», или теневой группы нео-ацтеков, называвшей себя «Кецалькоатль».

Взгляд Родриго устремлялся за женщинами, словно пчела за нектаром.

Когда однажды Бадди увидел, как Родриго плавно двинулся по кабинету за молоденькой девушкой-репортером, следя глазами за каждым покачиванием ее бедер, словно взгляд его был привелкрован к ее телу, он не мог удержаться, чтобы не пробормотать про себя: «Что у него за проблема?»

– У него – Синдром Тестикулярного Кортикоза, – прошептал Висенте, когда Родриго отошел достаточно далеко и не мог его слышать.

– Это еще что такое?

– Это такое состояние, когда влияние репродуктивных органов поднимается вверх настолько, что подавляет высшие функции мозга. – Хмурое лицо Висенте вдруг расплылось в улыбке, и они с Бадди расхохотались так громко, что им пришлось выйти из кабинета.

Бадди не был уверен, что ему удалось бы смотреть на кого-либо так, как смотрит на людей Родриго, даже если бы ему этого хотелось. Но порой Родриго поднимал глаза от работы и ловил взгляд Бадди, устремленный на Ронду; тогда по его лицу расползалась медленная и особенно белозубая усмешка – усмешка плотоядная, как бы говорившая: «Ах, и ты тоже? Боюсь, у тебя столько же шансов на успех, сколько на кубик льда в аду».

В конце концов Бадди пришел к выводу, что никакие обычные принципы к Родриго не применимы. Он не столько личность, сколько феномен.

Бадди не осмелился бы никому рассказать о своей любви, но и скрыть ее было невозможно.

– Ты влюблен в Ронду, правда? – однажды, как ни в чем не бывало, спросил его Эдди, когда оба они работали каждый за своим столом.

Бадди не смог выдавить никакого ответа.

– Добро пожаловать в наш клуб, – сказал Эдди и снова погрузился в работу.

И действительно, в этих муках у Бадди оказалось множество соратников, особенно с тех пор, как артисты цирка явились в лагерь и включились в общую неразбериху. Шпенёк явно обожал Ронду, приносил ей букеты цветов и выделывал всякие акробатические штучки под ее окном. Феликс, заметив, что ей нравятся его кошки, стал дрессировать их в самом центре лагеря, чтобы она могла наблюдать за ними, не вставая из-за своего письменного стола. Луиджи упражнялся со штангой тоже во дворе и с той же целью. Каждый день весь цирк на глазах у Ронды исполнял свои номера – для нее одной, да так, что ей даже не нужно было выходить из кабинета.

Однако Ронда была не единственным объектом всеобщего обожания, потому что Баттерфляй тоже впорхнула в сердца всех и каждого на арене Мечтателей.

Эдди и Баттерфляй стали особенно близкими друзьями, и вместе эти двое представляли собой великолепное зрелище. Эдди обладал способностью повсюду видеть чудесное и новое, и только Баттерфляй могла сравниться с ним в этом.

– Вот это да! – могла воскликнуть Баттерфляй, оглядывая полную людей комнату. – Это как… Один человек улыбнется, а другой вслед за ним – смех заразителен!

– А ты когда-нибудь думала, – мог ответить ей Эдди, – как это странно: мы берем с земли камень, размалываем его, чтобы сделать цемент, и все для того, чтобы, положив его в какое-то другое место на земле, снова превратить его в камень?

– Или как мы выдергиваем одни растения – сорняки, чтобы посадить другие растения как раз в том месте, где были прежние?

Эта способность их обоих видеть чудесное в обычных вещах поднимала настроение у всех вокруг. Раз случилось так, что Бадди был вместе с Чучелом, когда на пути огромных дешевых мокасин Эдди оказалась кучка собачьего кала.

– Ну и ну! – воскликнул Эдди, с восхищенным удивлением рассматривая запачканную обувь. – А ты когда-нибудь задумывался… Ну, я хочу сказать… Что за пес это тут оставил? Какой породы? Чей он? И что он ел?!! Слушай, это ведь не просто собачье дерьмо, тут ничем не разбавленная, безграничная тайна!

Это просто чудо какое-то, думал Бадди, сколько любви витает здесь, на старой сортировочной станции!

Если бы только его собственная, совсем незначительная способность творить чудеса распространялась на действительно важные вещи – например, на любовь. Если бы только он мог открыть какое-нибудь маленькое чудо, которое заставило бы Ронду его полюбить.

Если бы только он мог выиграть настоящий Любоооовный Джекпот!