Сердце Дракона. Часть II - Кирилл Сергеевич Клеванский

Глава 1204

— Это ты приказала ему съесть цветок? — спросил Хаджар глядя в звериные глаза Титании. — Ведь Теант, несмотря ни на что, остается сидхе Летнего Двора. Твоим подчиненным.

— Тебе ни к чему это знать, Северный Ветер.

— Дважды я спрошу — ты ему приказала?

— Любой мой ответ принесет тебе лишь страдания и ничего кроме них.

Фейри не могли лгать и Титания ему не лгала. Но любой из их числа, стоило ему задать вопрос трижды, был обязан ответь прямо и не тая.

— Трижды я спрошу — ты ли, Титания, Королева Летнего Двора, приказала Теанту съесть огненный цветок и не отдать его мне?

Вторая слеза сорвалась с щеки Королевы.

— Я.

И вновь сердце Хаджара пропустило удар. Затем еще. И еще.

И Хаджар Дархан. Тот хаджар Дархан, что ходил по Безымянному миру прежде, не выдержал этого.

Он умирал, когда пришел в эту рощу темнолесья. В этот мертвый лес.

И мертвый лес стал ему могилой.

— Зачем? — холодный голос стали, чужой голос, сорвался с губ Хаджара. — За что?

— На тебе мантия Зимнего Дворца, Северный Ветер. Имя тебе дал Борей — старик северных ветров. Ты — враг мне и моему дому. Сделав больно тебе, я сделала больно своей сестре. Такова моя суть. Я не могу иначе… совсем как тот скорпион, в притче о жабе и скорпионе.

Такова была Титания.

“Что ты будешь делать, Хаджар, когда придет тот, кто захочет все у тебя отнять?” — звучало набатом в голове Хаджара.

Все, чего он хотел — у него отняли.

Все, что он отыскал — теперь было не важно.

Демоны отняли у него его семью и детство.

Боги забрали жену и сына.

Духи помогли и тем, и другим.

Они все пришли отнять у него всё, что было дорого. Родных. Друзей. Свободу. Любимую. Сына.

У Хаджара не осталось ничего.

Он вновь был тем калекой, что оказался заперт один на один в пещере с драконом.

Но этот раз дракон не был скован цепями. Во всяком случае — не железными. Лишь теми, которыми его оплел сам Хаджар. Заключил внутри себя. Не выпускал на волю. Боясь того, на что способен этот монстр.

Монстр, живущий в его тени.

“Что ты будешь делать, Хаджар, когда придет тот, кто захочет все у тебя отнять?”

Хаджар не уследил. Пропустил момент, когда к нему пришли.

У него уже все отняли.

И что он сделает с теми, кто забрал самое ценное?

Титания подняла голову. Черные тучи закутывали небо. Все громче звучали барабаны горячей войны. Гремели боевые колесницы, запряженные могучими конями в стальной броне. Молнии сверкали вспышками стали погруженной в кровь.

Птица Кецаль расправила крылья на Синем Клинке. Или уже не синем.

Там, где сталь была погружена в тьму, стала еще чернее. Как если бы всякий свет, на неё попадавший, был мгновенно сожран и поглощен.

И то, что некогда было синевой лазури, окрасилось кровью.

Зазвенели фенечки в волосах Хаджара, задрожали белые перья, а волосы под ними, черные и густые, стремительно окрашивались в серый. Цвет пепла.

Они седели.

И, спустя мгновение, перед Титанией стоял покрытый шрамами, седой воин в простых одеждах, сшитых из холщевины рукой его жены.

“Что ты будешь делать, Хаджар, когда придет тот, кто захочет все у тебя отнять?”

— Я сожгу вас всех, — прогремел голос бури войны и, разорвав ткань четырех миров, разлетелся над небесами. — я приду за каждым — будь то фейри, демон или бог. Вы все — умрете.

А вместе с ним в полет сорвалась щепка.

Искрой кровавого пламени пробив и спалив до тла фигуру Теанта, она устремилась к Титании.

Та успела отбить её своим копьем, а когда опасность миновала — Хаджара уже не было.

Лишь еще одна слеза скатилась по щеке Титании. И, смешавшись с кровью из пореза на щеке, упала на землю.

* * *

Закутанная в плащ фигура с настолько седыми, что почти белыми волосами, сидевшая на холме посреди океана из травы, прислонившись к камню уставшей спиной, подняла голову к небу. Обычно спокойное, безмятежное и ясное, ныне оно было покрыто грозовыми тучами.

И дул ветер.

Обещающий принести с собой страшный шторм.

— Значит — началось, — прошептала фигура и вновь вернулась к созерцанию собственных мыслей.

* * *

Хаджар опустился перед ледяным саркофагом. Там, внутри, в ледяном плену, спала его жена. А вместе с ней и его ребенок.

— Сын мой, — прошептал Хаджар. — я назову тебя Неро. И, обещаю, что когда ты родишься, то мир будет иным, нежели сейчас.

Он провел рукой по настолько холодной, что обжигающей “крышке”. Стряхнул с неё наросший лед и снег.

Он вновь вгляделся в лицо своей жены. На её руке блестел стальными бляшками мужской обручальный браслет.

— Прости, — Хаджар опустился лбом на её лоб. Казалось — вот-вот и они соприкоснуться, но их все так же разделяла тончайшая полоска неприступного льда. — я обещаю тебе, клянусь своим именем, что освобожу тебя и ты увидишь своего сына. Услышишь его первый плач. Первый смех. Как он первый раз назовет тебя своей мамой. Как первый раз пойдет. Как первый раз упадет. Как он вырастит. Как, однажды, уйдет, чтобы найти свой собственный путь… но вернется. Не мальчиком, но мужем. А мы с тобой будем его ждать и верить. Я обещаю тебе это… — Хаджар выпрямился. Он не позволил слезе скатиться со щеки. У него не было на это времени. Осталось всего шесть веков. Хаджар сжал Алый Клинок. — И любой, кто встанет на моем пути… пусть праотцы будут милостивы к ним — ибо не буду я.

Он развернулся и пошел прочь. Двери, ведущие в ледяной зал схлопнулись за его спиной. Он спустился по длинному коридору, после чего обернувшись красной молнией, переместился за пределы Эваг’Эра — Ледяного Дома.

Огромные ледяные скалы, кинжалами титанической короны поднимались к небу. Сокрытое под настолько темными, что даже черными тучами, в центре пронзенные скалами, оно вечно источало потоки ледяного света.

И в центре этих неприступных скал, находился дворец, в котором