Фантастика 2025-57 - Елена Артемова

скрою, приятно удивил, Дима. Подавляющее большинство моих знакомых, — он легко кивнул назад, намекая на богему за нашими спинами, — уже везло бы туда тяжелую технику и вахтовиков. А ты начал с того, что надумал здравницу для детишек купить. Неожиданно и с точки зрения бизнес-логики трудно объяснимо.

— Там места такие, с точки зрения любой логики мало понятные. А народ честный, искренний, добрый по-своему. Вышло так, что на их долю свалилось столько трудностей, включая мистические и не имеющие рационального объяснения… Мне их жалко стало, Михаил Иванович. Вот просто по-человечески жалко. Очень. Там девочка, дочек наших ровесница, от лейкоза умирала, на дни счет шел… — меня аж тряхнуло при воспоминании о рассказе Васи-Молчуна. — В общем, много жути на том Севере. На бизнес-логику я и раньше особо богат не был, а там и вовсе как отрезало. Но я точно знаю, что сделаю все для того, чтобы тем семьям никогда больше таких ужасов не переживать. И если для этого надо купить санаторий — куплю. Или построю, мы пока не решили. Мерить все в рублях я не умею и учиться не хочу. Возможно, к сожалению. Возможно — нет, будем посмотреть.

Второв глядел прямо по курсу, и распознать, о чем он там думал, вряд ли смог бы и Тёма Головин. Мне точно не светило.

— Да, с точки зрения бизнеса — ты очень странный инвестор, — помолчав, сообщил он. — но по-человечески я тебя отлично понимаю. Жаль, что искренность и порядочность сейчас не в чести, очень жаль. Поэтому я постараюсь тебе помочь, если не возражаешь. — он смотрел на меня выжидательно. Кем надо быть, чтобы отказывать подобным людям в таких предложениях? У меня, конечно, возникали иногда сомнения в здравости тех или иных своих поступков, но тут вариантов не было:

— Я буду рад принять Вашу помощь, Михаил Иванович. Признателен Вам за это предложение, и, если могу быть чем-то полезным — располагайте мной без колебаний. — ровно, спокойно, и на одном дыхании, как будто только и делал всю жизнь, что разговаривал с людьми астрономического масштаба.

— Можешь, Дима, можешь, — с легкой улыбкой продолжил Второв, кивнув в ответ на мои слова, мол, ты, конечно, странный идеалист и романтик, но и ложку мимо рта не проносишь. — Хочу проверить одну свою догадку. Знаешь, есть люди, которым всегда не везет. То телефон разобьют, то на автобус опоздают, а если на всей улице будет одна-единственная куча — вступят аккурат в нее. Есть и обратная ситуация: необъяснимая удача. Завтра я хочу испытать твою. Мои историки нашли интересную грамотку шестнадцатого века. На ней приметная такая печать, позволяет с уверенность судить о том, что писал ее лично Андрей Старицкий, помнишь такого?

— Это который решил победить первую «Семибоярщину», спихнув с трона юного Ивана Васильевича, пока тот еще не стал Грозным? — уточнил я, зацепив в памяти то, что лежало сверху, не копая.

— Похвально! — старик даже пару раз в ладоши хлопнул, — про «Семибоярщину», именно первую, сейчас из сотни хорошо если человек пять вспомнят. Верно, это тот самый человек. Спорная, очень спорная историческая фигура. Что ещё знаешь о нем, просто интересно?

— Амбициозен, удачлив, настойчив, богат и знаменит. Был, до тех пор, пока не влип в эту аферу с царским троном. Не уверен, что ему прямо так нужен был престол, скорее, просто надоела вся та собачья свадьба вокруг предпоследнего из Рюриковичей. Но не сложилось. Тогдашний олигархат власть любил, как и любой другой, вот и определил опасного конкурента в каземат, где полгода пытал да и уморил там же. — кратко изложил я то, что удалось раскопать в моих гуманитарных закромах.

— Как думаешь, почему сразу не казнили? — взгляд и тон Второва внезапно стали острыми, как осколок обсидиана.

— Полагаю, он должен был что-то подписать при жизни, — медленно проговорил я, почувствовав сильный интерес собеседника к предмету обсуждения, — или показать что-то, что очень хотелось заполучить, — продолжил, чуть подумав, — и, вероятно, показал или подписал, раз не в реке утопили, а в Успенском соборе похоронили торжественно.

— Блестяще, Дима! — воскликнул он, — Просто великолепно! А теперь скажи мне, что нужно для организации государственного переворота? — взгляд не затупился ещё с предыдущего вопроса, да как бы ещё не острее стал.

— Да как и для войны, три вещи: деньги, деньги и еще раз деньги, — без паузы ответил я.

— И снова прав. Пойдем-ка до каюты прогуляемся, а то что-то поддувать стало, — и он зябко повел плечами. Хотя я был уверен — этого, пожалуй, и в бочке жидкого азота не заморозить.

Мы одновременно развернулись к палубе. Банкир поглядывал в нашу сторону вроде бы незаметно, но с плохо скрытым раздражением. Его спутница откровенно скучала, и, кажется, строила глазки режиссёру. Тот, похоже, отвечал тем же, потому что судя по стеклянным глазам его новой жены — там ни строить, ни сносить уже было нечего. Нефтяник делал «козу» младшему из внучат с характерным «утю-тю-тю-тю», но внезапно стрельнул взглядом из-под бровей в нашу сторону. С такими глазами не с детьми играть, а расстрельные списки визировать. Ну и компашку собрал Михаил Иванович.

Мои, как и было сказано, отдавали должное мастерству местного повара, то есть кока, конечно же — мы ведь на судне. Компанию им составляли барышня и парень, сидевшие до этого за одним столом со Второвым.

— Дима, знакомься: мой сын Иван и жена Елена, — кивнул дед, чуть притормозив у этой компании. Представленные вежливо кивнули и вернулись к своим делам — парень что-то жарко обсуждал с Антоном, которого, кажется, чуть подотпустило, видимо, после сашими и саке, посуда от которых стояла рядом. Надя с Еленой живо дискутировали, кажется, на предмет новинок косметики. В общем, какие-то сложные женские темы, куда лучше не лезть, чтобы не выглядеть идиотом. Тем более с моими познаниями и везением.

Второв лёгким, каким-то даже вальсирующим движением провел меня мимо стола с семьёй, и направил в сторону лестницы. Ну, то есть трапа, да. Мы спустились на три пролета ниже, оказавшись, видимо, ниже ватерлинии. Но назвать окружающее трюмом язык не поворачивался — ни ржавых цепей, ни скрипящих шпангоутов, ни мешков с ящиками. Полутемный коридор с парой-тройкой дверей по каждой стороне. Стены отделаны деревом, с крупными латунными или бронзовыми клепками. Ковры, по центру красные, по