Тринадцатый ученик Дьявола - Алекс Урса

Первым его порывом было бежать. Спасаться из зеркального плена, из гудящего, трескающегося и расползающегося мира. Но Комната, где Йохан очнулся, была погружена во мрак и тишину. Только мерцающий, меняющийся свет огромного очага, от которого волнами расходилось тепло, позволял глазам выхватить из темноты предметы обихода: массивный стол с двумя длинными скамьями по обе стороны, бесконечные полки с книгами, меховые шкуры, которыми он был укрыт, и тяжелый расшитый полог над кроватью. Все было незнакомое, чужое. Йохан дернулся к выходу, но наткнулся на непреодолимую преграду, налетев на кого-то, возникшего у него на пути. Сильная рука перехватила его поперек туловища и откинула обратно на подушки. Задыхаясь, он предпринял еще одну попытку бежать, и едва различил сквозь грохот в ушах чей-то рокочущий голос:

– Да куда ж ты! Неугомонный!

И так как Йохан не прекращал попыток вырваться, незнакомец решительно прижал его к постели одной ладонью на горле и держал, пока он не выдохся. Убедившись, что Йохан больше не пытается сбежать, незнакомец разжал руку и низко наклонился над ним.

– Я не желаю тебе зла, парень, – раздалось из темноты. Огонь от очага был за спиной у говорившего, и все, что Йохан понимал, это то, что хозяин дома, где он очнулся, огромен, как медведь-кадьяк. Даже его голос – низкий, рокочущий, словно горная река, грохочущая галькой, был похож на медвежий рык. А еще, несмотря на свое потерянное состояние, Йохан отчетливо различил в нем иноземный акцент. – Ты слишком слаб, чтобы вставать. Все, что тебе остается сейчас, пить как можно больше отвара жизнявика и спать.

Удерживающий медленно разжал руку, словно желал убедиться, что Йохан не предпримет дальнейших попыток вырваться и сбежать. Йохан облегченно сглотнул и покорно остался лежать. Незнакомец скрылся в темноте, чтобы появиться через минуту с кружкой, которую заботливо поднес к губам Йохана. Огромная рука нырнула под его затылок, но Йохан решительно оттолкнул ее и приподнялся сам. А затем и вовсе забрал кружку из рук своего спасителя. Тот довольно хмыкнул. Йохан сделал несколько глотков уже знакомого на вкус варева из неизвестного жизнявика, которое мгновенно растеклось по венам жидким теплом, наполняя его силой.

– Кто ты такой? – спросил он неподвижный силуэт на фоне огня, но мужчина только помотал головой.

– Все вопросы потом. Сейчас спи, – и положил тяжелую лопату-ладонь на грудь Йохану, прижимая его обратно к постели. Тот подчинился, поскольку против такой громады он был ничтожной пылинкой. Но что самое интересное, несмотря на огромные размеры и голос, от которого даже кровать, казалось, вибрировала под ним, Йохан не чувствовал ни грамма недоверия и опасности от фигуры в темноте.

– Спи… – повторил незнакомец, и в ту же секунду Йохан провалился в сон.

Следующее пробуждение было не таким неожиданным. Вымытый чистый утренний свет сочился через большие окна и заливал комнату. Йохан приподнялся на локтях и замер при виде человека, стоявшего у окна и разглядывающего его.

– Очнулся? – не спросил, а сам себе ответил человек. Развернулся, встал против света – белый день собой заслонил. Йохан хотел сказать что-то, но звук пока не шел.

Человек отошел от окна, посреди комнаты встал спокойно, дескать, смотри на меня, вот я каков. Посмотреть было на что. То, что человек огромен, еще вчера понятно стало, а сегодня солнце дорисовало, во всех деталях проявило: татуировки искусные, витые по рукам, шее, по черепу, гладко выбритому местами, под косу черную, где волосы жесткие, сединой прочерченные сплетены были, шнурами кожаными перехвачены. То ли воин, то ли герой из книг…

– Кто ты? – спросил Йохан.

– Лучше скажи, кто ты? – усмехнулся великан. Глазами резанул и за стол сел, словно буднее утро, обычное.

– Меня зовут Йохан. Я сын сэра Дидрика и Ханны Вернер, – ответил Йохан, запнувшись на имени отчима. Хозяин дома помолчал. Усмехнулся чему-то. Только сразу видно – не смешно ему было.

– Сын, говоришь…

Йохану не то тревожно, не то стыдно стало. Будто глупость сморозил. Ведь отец-то у него другой. Вот только можно ли о таком говорить первому встречному? Хотя сердце шептало, что такому, как этот великан, можно. А еще вдруг вспомнилось, что нет времени разлеживаться и отдыхать. Столько всего еще узнать надо. Тем более, что человек за столом, казалось, совсем к нему интерес потерял.

– Мне идти надо, – просипел Йохан, а затем откашлялся. Вторую часть фразы громче произнес и увереннее: – Дел у меня много. Остался бы, да не могу…

– Что ж за дела у тебя такие срочные, что, не успев очнуться, ты уже сбегаешь из моего дома? – усмехнулся человек и, подумав, подхватил яблоко из огромного блюда в центре стола. Тускло блеснуло лезвие ножа, вспороло румяный яблочный бок, соком брызнуло. Йохан смотрел, как течет прозрачный сок по запястью, татуировки повторяет и понял, что аппетит волчий просыпается. Всего и сразу захотелось: есть, пить, жить.

– Мне одного человека найти надобно, – ответил Йохан и ноги на пол спустил. Комната пошатнулась и в пляс пустилась. Йохан простыню в кулак стянул и замер, пережидая, пока головокружение пройдет. А как успокоилось все чуть, упорно потянулся к краю кровати под внимательным взглядом ярких, мальчишеских глаз. – Кузнеца одного. Ладвигом кличут…

Нож, которым великан яблоко резал, со звоном на стол упал. Грохнула лавка.

– А зачем тебе Ладвиг? – резануло по ушам. Йохан поморщился и подавил желание навзничь упасть и забыться еще на чуть-чуть в теплой удобной постели. Он порылся в памяти, воскрешая образ сгорбленного жизнью и знаниями Сигварда и его напутствия.

– У меня к нему много вопросов, – гордо вскинул подбородок Йохан.

Великан глянул непонятно. Не то с удивлением, не то с одобрением:

– Ну что ж, Йохан, сын Ханны Вернер. Ты нашел, кого искал. А точнее, я тебя нашел. Я и есть Ладвиг.

Йохан застыл истуканом. Не так он представлял себе кузнеца. Ладвиг напоминал скорее мятежного воина, да и пространство на стенах, не занятое полками с книгами, было увешано оружием всех сортов. Чего тут только не было: и двуручные мечи, и секиры и боевые топор, и сабли, даже утренняя звезда.

– А как я здесь оказался? – вдруг пришло на ум Йохану задать вопрос.

Кузнец нахмурился. Сграбастал яблоко и снова принялся срезать с него кожуру.

– Кабы я знал, как так вышло, – проворчал он. – Но срезонировало знатно. По всему королевству все зеркала повышибало. Но те, что сам настраивал, я с любого уголка земли услышу. По всему видать, намагичил кто-то по-крупному. Давно такого