Целитель #17 Этот мир, придуманный нами - Валерий Петрович Большаков

Бирский блаженствовал! Даже тот невзрачный серовато-беловатый церерореголит, по которому они топтались, был полезным ископаемым — причудливой смесью глинозёма, оксидов скандия, иттрия и лантаноидов, вперемешку с известью и периклазом, миллиарды лет измельчаемых микрометеоритами.

Но больше всего радости привалило Шурику в третьем рейде, когда «Колобок» докатился до криовулкана Ахуна.

* * *

Ахуна показалась еще на спуске — огромная ледяная гора с плоской вершиной и крутыми склонами, изрезанными гребнями и натёками, а высотой с Казбек. Сутки на Церере длились всего девять часов и, когда восходило крошечное Солнце, Ахуна сверкала и переливалась всеми оттенками синего и зеленого.

Стеклистая толща льда гасила лучи, местами гору присыпала космическая пыль, но и той феерии преломления, что давалась глазам, было довольно для криков восторга.

Пока Шарлотта и Андрей бродили у подножия криовулкана — под строгим присмотром дяди Римаса — планетолог уволок Бельского в глубокий разлом, выворачивавший наизнанку недра астероида.

Спуск отличался крутизной, но Питер утешал себя тем, что гравитация Цереры составляет едва одну тридцать шестую земной. Как тут упадешь? Рухнуть с обрыва просто не получится, мягкая посадка гарантирована…

— … На Марсе не дали развернуться, — бубнили наушники голосом Бирского, — так я хоть тут душу отведу!

— Тебе что, мало грунта и льда? — фыркнул Пётр, спускаясь с уступа на уступ, будто по гигантской лестнице, усыпанной каменным крошевом.

— Сравнил! Знаешь, каков у этого церерореголита состав? Великолепный состав! Буквально драгоценный! Если в глубине этой славной мини-планетки найдутся полости, то они вполне могут быть местами скопления крупных кристаллов. Довольно крупных… Стоп. А это что тут у нас? — Шурик бочком поднялся по зернистой осыпи и заглянул в узкий боковой пролом. — Нам сюда!

Бельский, насмешливо кривя губы, последовал за планетологом. Он оказался в обширной, куполовидной каверне, а когда окинул взглядом наклонные стены, подсвеченные фонарем, то перестал дышать.

Каменные своды были усыпаны огромными кристаллами — то бесцветными и прозрачными, как стекло, то ярко-красными или насыщенного синего цвета, темно-зелеными и желто-золотыми, фиолетовыми, розовыми… Глаза уставали от радужных высверков!

— Господи! — хрипло вытолкнул Бельский. — «Сезам, откройся!»

— Открылся! — воинственно воскликнул Шура. — Пироклаз… Бадделеит… Хризоберилл… Шпинель… Рутил… Да ты только посмотри, какие тут сапфиры! С грецкий орех! О-о! А вот — с куриное яйцо! С ума сойти… А вон там вообще с кулак! Ух, ты! Хотя… Не, чистота — так себе… Но, всё равно! Рай минералогов! Понимаешь, чем ниже сила тяжести, тем меньше реакция опоры и тем медленнее конвекционные потоки в жидкостях! Вон, на «Салюте-8» выращивают монокристаллы теллурида германия, так они в десять раз крупнее, чем на Земле, и никаких дефектов кристаллической решетки! О, ч-черт… А контейнера-то я не взял, раззява!

— Мешок подойдет? — невозмутимо сказал Пётр, доставая пару пакетов из прочнейшего силикета.

— Спа-а-аситель! — проблеял осчастливленный Бирский. — На! Один тебе, один мне! Набивай самыми красивыми!

— И как ты только их всех упомнил? — прокряхтел Бельский, отковыривая драгоценные каменья.

— Минералы-то? Хо-хо! Я ж Горный кончал, а нам минералогию читал сам Григорьев… Во, гляди, шпинель какая! На Земле каждый такой образец стоил бы миллионы… Если бы не доставка!

— Да уж! — фыркнул Пётр. — Цена за карат, помноженная на пару астрономических единиц!

— Во-во…

Нагруженные сокровищами, они легко поднялись из мрачных недр. На поверхности, правда, их тоже поджидала полная тьма — Цереру накрыла местная краткая ночь. Зато звезд высыпало…

И отсвечивало желтым пятнышко обманчиво близкого Юпитера.

— Явились, не запылились… — толкнулось в наушниках ворчание Станкявичюса. — Все на борт!

Тот же день, позже

Пояс астероидов, борт ЭМК «Циолковский»

— Какая красота… — шептала Шарлотта, перебирая сверкающую груду драгов и полудрагов. — И ведь всё — настоящее!

— Самое, что ни на есть, — подтвердил Бирский. — А на Земле, сколько ни ройся, камешков такого размера не сыщешь. Условия не те! Иттрогранат, вон, или фианит вообще только в лаборатории «водятся», а тут их… Хоть лопатой греби!

Сверкающие кристаллы лежали на столе в салоне корабля, а не плавали в воздухе — пятый час подряд ЭМК набирал скорость, двигаясь по возвратной траектории.

— Стоп, товарищи! — повысил голос Почтарь. — У нас же по графику съемка! Ну-ка, товарищ оператор… Камера! Мотор!

— О, и Шарлотту снимем! — обрадовался Шурик.

— Да ты что⁈ — испугалась мисс Блэквуд. — Я же непричесанная, не накрашенная…

— Нормальная ты! — отрезал Павел. — Живо на первый план!

Любопытный глаз объектива сфокусировался на женщине, и та, вздохнув, кокетливо улыбнулась.

— Питер! — отрывисто позвал Бирский. — Ты у нас самый киногеничный… Названия помнишь? Смотри, не перепутай! На счет «три» включаю звукозапись. Раз… Два… Три!

Бельский усмехнулся, глянув на камеру, и заговорил бархатистым голосом:

— По давней традиции, самым крупным и красивым самоцветам давали имена… Вот эту шпинель, — он поднес к объективу блестящий ярко-красный октаэдр, держа его двумя пальцами, — мы назвали «Шарлотта». А вот этому синему сапфиру дали имя «Анна Почтарь»…

— А потом мы вспомнили еще трех прекрасных женщин, — с воодушевлением подключился Строгов, — которые больше всех ратовали за наш полет, которые убедили сомневающихся и не дали отодвинуть экспедицию на месяцы и годы! Это бессменные ведущие передачи «Звезда КЭЦ»!

Бельский улыбнулся, глядя в сияющие глаза Шарли, и повертел в пальцах роскошный, налитый темной краснотой рубин, хоть и не граненый:

— Этот «червлёный яхонт», как говорили в старину, получил имя «Инна Дворская». А вот минерал фианит, который на Земле не встречается в природе, но на Церере мы его добыли — и назвали «Маргарита Гарина»! И третий «именной» кристалл… — он продемонстрировал ярко-синий иттрогранат почти идеальной формы — ромбододекаэдр размером с грецкий орех. — Ивернит! Знаменитый преподаватель Горного института Дмитрий Павлович Григорьев так назвал минерал в честь геолога Максимилиана Ивернева, дедушки Натальи Иверневой!

Оставив в покое камеру на треноге, Бирский скорчил Шарлотте страшную гримасу, донося то ли просьбу, то ли приказ — сыграть «учителку», в манере Кристы Маколифф. Женщина понятливо улыбнулась, и повела рукой в сторону довольно большого иллюминатора, заделанного целой стеклянной плитой:

— Наш корабль разгоняется в Поясе астероидов. Обычно художники в детских энциклопедиях изображают эти места, как настоящий поток глыб и каменных гор, несущихся в пространстве. Но это не так! Советские зонды