Художник из 50х Том II - Сим Симович

Гоги медленно шел между производственными линиями, ощущая себя как в фантастическом сне. Здесь создавались вещи, о которых он мог только мечтать в своей прошлой жизни в 2024 году. Технологии, превосходящие даже его инженерные фантазии.

— Но самое интересное — глубже, — Крид направился к очередному лифту. — На уровне минус двести.

Спуск продолжился. Воздух становился прохладнее, и Гоги почувствовал легкое покалывание статического электричества на коже.

— Энергетический центр, — пояснил Крид, когда двери лифта открылись. — Основа всего проекта.

Перед ними простиралось помещение размером со стадион. В центре возвышалась конструкция, напоминающая гигантский кристалл, внутри которого пульсировала голубоватая энергия. От него расходились толстые кабели, питающие всю башню.

— ТЭН, — выдохнул Гоги, узнав знакомые очертания. — Но он огромный…

— Термоядерный элемент непрерывного действия пятого поколения, — кивнул Крид. — Мощность в десять тысяч раз превышает те образцы, что вы видели в лаборатории Селельмана. Этот малыш может обеспечивать энергией весь город в течение столетия.

Они обошли реактор по периметру. Гоги разглядывал сложную систему охлаждения, защитные экраны, панели управления с мигающими индикаторами. Все было выполнено с немецкой точностью и советским размахом одновременно.

— Зачем вы мне это показываете? — спросил он, остановившись у пульта управления.

Крид повернулся к нему, снял авиаторы и протер их платком. Его голубые глаза были серьезны и печальны одновременно.

— Потому что это ваше детище, Георгий Валерьевич. Ваши идеи, воплощенные в реальность. — Он надел очки обратно. — И потому что скоро вам придется принять очень важное решение.

— Какое решение?

— О том, готово ли человечество к такому будущему, — Крид взмахнул тростью, указывая на окружающее великолепие. — Эти технологии могут изменить мир за одно поколение. Покончить с голодом, болезнями, нуждой. Или же… — он помолчал, — уничтожить его окончательно.

Гоги почувствовал, как холод пробрался под костюм. Он понимал, о чем говорит Крид. Те же технологии, что создавали чудеса быта, могли производить и оружие невообразимой разрушительной силы.

— В Корее вы увидели военное применение ваших концепций, — продолжил Крид негромко. — Роботы Селельмана, электромагнитные пушки, плазменное оружие. Все это — лишь цветочки по сравнению с тем, что может дать промышленность такого масштаба.

Они стояли в тишине, нарушаемой только мерным гудением реактора. Гоги представил, как эти производственные линии штампуют не холодильники и автомобили, а танки и самолеты, как ТЭНы питают не города, а орудия массового поражения.

— И что вы от меня хотите? — спросил он хрипло.

— Пока ничего, — Крид улыбнулся своей загадочной улыбкой. — Просто помните то, что увидели здесь. И когда придет время — а оно обязательно придет — сделайте правильный выбор.

Лифт поднимал их наверх сквозь толщу земли и бетона. Гоги молчал, переваривая увиденное. Город-башня, который он нарисовал как утопию будущего, оказался пророчеством, способным стать либо раем, либо адом на земле.

— Красота и разрушение всегда идут рука об руку, — тихо произнес Крид, словно читая его мысли. — Задача художника — найти между ними равновесие.

* * *

Крид стоял на краю сопки, наблюдая в бинокль за долиной, где разворачивалось сражение. Декабрьский корейский ветер трепал полы его шинели, но он казался невосприимчивым к холоду. Гоги устроился рядом на складном стульчике, зарисовывая панораму боя.

— Видите того командира? — Крид указал тростью на фигурку в долине. — Ведет своих людей в атаку на превосходящие силы противника. Героически, не правда ли?

Гоги проследил взгляд куратора. Офицер действительно поднимал солдат в атаку, размахивая пистолетом.

— Храбро, — согласился он, не отрываясь от блокнота. — И бессмысленно. Тактически неграмотно.

— Но вдохновляюще для подчиненных, — заметил Крид. — Они идут за ним, хотя понимают — это самоубийство.

Гоги отложил карандаш, взглянул на куратора.

— Людей легко вести на смерть, если правильно подать идею. Родина, честь, долг — красивые слова, за которыми скрывается банальная биология стадного инстинкта.

— Циничный взгляд на героизм, — Крид опустил бинокль.

— Реалистичный, — поправил Гоги. — Взять хотя бы наших роботов Селельмана. Они выполняют боевые задачи без героического порыва, без страха, без ненависти. Эффективность — девяносто два процента против тридцати у живых солдат.

Внизу раздался взрыв. Несколько фигурок разлетелись в стороны.

— Значит, по-вашему, будущее за машинами? — спросил Крид.

— За разумом, — Гоги снова взялся за карандаш. — Неважно, в железном корпусе или в человеческом теле. Эмоции — это помеха, которую эволюция еще не успела устранить.

— Интересно. А как же ваша Василиса? Она тоже руководствуется только разумом?

Гоги задумался, продолжая рисовать дымящиеся руины в долине.

— Василиса — идеал. Она совмещает интуицию с логикой, чувство с расчетом. Но это сказка, Виктор. В реальности такой баланс недостижим для большинства.

— Для большинства, — повторил Крид. — А для избранных?

— Избранные и должны принимать решения, — без колебаний ответил Гоги. — Масса неспособна к стратегическому мышлению. Она реагирует на стимулы, как собака Павлова.

Крид присел на камень, положил трость поперек колен.

— Суровая оценка человечества. И что делать с этой массой неразумных существ?

— Направлять. — Гоги заштриховал тень от взорванного танка. — Создавать правильные стимулы, формировать нужные рефлексы. Как дрессировщик в цирке — кнут и пряник в нужный момент.

— Дрессировщик, — медленно произнес Крид. — Любопытная метафора.

Гоги не заметил, как его речь становится все более холодной.

— Метафора точная. — Он перевернул страницу блокнота. — Люди хотят, чтобы ими руководили. Они панически боятся ответственности за собственные решения. Поэтому ищут вождей, пророков, идеологии.

— И готовы умирать за эти идеологии?

— Готовы, — кивнул Гоги. — Потому что смерть за идею кажется им более осмысленной, чем жизнь без цели. Это базовая человеческая потребность — чувствовать себя частью чего-то большего.

Внизу загремели выстрелы. Американские войска контратаковали.

— Значит, задача руководителей — обеспечить людям эту иллюзию причастности?

— Не иллюзию, — поправил Гоги, набросав силуэт самолета в небе. — Реальную причастность. К строительству будущего, к развитию цивилизации. Но под грамотным руководством.

— Под руководством тех, кто