Город титанов - Данияр Саматович Сугралинов

Дакита Лиос, 33 года

Претендент 28-го уровня.

— Не прогоните, мужики?

Мощен товарищ! Такие нужны клану. Я протянул руку, мы обменялись рукопожатиями уже в движении к выходу. Я покосился на Вечного, думая, что он первого-второго уровня — чтобы больше мучился на арене, но был удивлен:

Альберик Гано, 58 лет

Претендент 15-го уровня.

В этом здании сюрпризы нас не поджидали. Все самое веселое началось, когда топтуны вышли на свет божий и сразу же получили по заряду из гранатометов. Я велел недобиткам возвращаться. Они были обожжены, покорежены, у одного разворотило череп, но активности у обоих было тридцать процентов плюс-минус.

— Засада, — констатировал факт Тетыща, запрокинув голову. — Надо сверху глянуть, сколько их и что нас ждет.

— Не надо. И так скажу.

Я активировал просветку, то есть, «Фазовый взгляд», и действительно увидел сквозь бетонные стены, но — не людей и бездушных как они есть, а тепловые сигнатуры. Основное здание тюрьмы, где жили зэки, стояло напротив того, в котором мы находились, на метрах в тридцати.

— Ну и? — Тетыща терпеливо ждал анализа ситуации.

— В засаде человек тридцать, — проговорил я, всматриваясь в термоизображения. — Расставлены цепью между зданиями, плюс группа в административном корпусе — это еще двадцать стволов. На вышках по четверо. И что-то большое движется в подвале главного здания. Это не человек.

— Зомби? — предположил Дак.

— Да, и неслабый.

Сергеич присвистнул.

— Мать моя женщина… И че нам делать?

Я покосился на своих бездушных. Даже если мои урки прорвутся через засаду, потери будут катастрофическими. А главная проблема не в бандитах — проблема в том товарище из подвала. Если это местный титан, то мои зомбаки для него как котята.

Встряхнув головой, я просветил это здание. Поблизости-то нет никого, а вот под нами находилось подвальное помещение, где в одном месте были три тепловые сигнатуры. Кто это? Смотрители? А может, еще пленники? Я направил туда раненого шаркуна, дав команду освободить бедолаг либо — съесть, если это трусливые вертухаи.

— Может, есть смысл поговорить? — спросил Тетыща. — Предложить им сделку: они нас отпускают, бездушные их не трогают?

Удивительно, но Бергман в столь критической ситуации ни разу не вспомнил о сестре. Неужели поставил на ней крест и решил бросить? Или просто понимает, что я не поддержу идею ее спасать, а в одиночку он не справится. Другому человеку единственно правильное решение далось бы крайне тяжело, Бергман же — не просто так Тетыща.

Тори мне чужой человек, обуза, а все равно жаль ее отдавать на растерзание дикарям, Бергману же хоть бы хны.

— Пропустят они нас, ага, — проворчал Вечный. — Дадут пройти до середины двора и жахнут из всех подствольников.

— Нам бы подствольник, — мечтательно проговорил Дак.

— Гранатометов у них не должно быть много, — предположил Вечный. — Только то, что они у вояк отбили. То есть три-четыре штуки. Гранат к ним тоже мало. Так что они должны экономить боезаряд.

Подумав, я направил вниз двух амбальчиков. Так, что еще можно сделать?

Скоро Исабела договорится с Мигелем, и они с вооруженными бандосами, имеющими тазеры, выступят единым фронтом, вот тогда-то нам и хана. Поэтому нужно превентивно их дезорганизовать.

Велев всем заткнуть уши, я послал крикунов навести панику. Они высунулись из-за ворот и заорали, но никто не выбежал из здания — видимо, бандиты сообразили, что их ждет, и заткнули уши. Ладно, переходим к плану «Б»…

Тем временем амбальчики вернулись, а тепловые сигнатуры, что были в подвале, заметались буквально у меня под ногами, ненадолго замерли, а потом разбежались врассыпную: два человека в одну сторону, третий — в другую. Вскоре вернулся шаркун, посланный освободить пленников. Пока шастал, он восстановил 10% активности.

— Уходим на счет «три», — проговорил я и начал отчет: — И — раз, и — два, и…

— Стойте! — Женский крик перешел в хрип, а доносился он из хода в стене.

— Тори? — Бергман сделал стойку.

Вскоре оттуда вылезла Тори, бледная до синевы, с волосами, превратившимися в собачий колтун. Девушка поковыляла к нам, повисла на Бергмане. Обидно, да, когда это я ее спас из заточения. Если бы не новый талант, мы и не узнали бы, что там, под землей, что-то есть.

Активности у Тори было 78%, под глазами — черные круги, лицо все в засохшей крови.

— Так, — проговорил я, — бежим на счет «три».

Вернулись зомби, что блокировали лестницы и не давали бандитам спуститься, я выстроил бездушных, планируя три волны атаки.

Три мелких амбала — в атаку!

Вторая волна — приготовиться!

Бахнули гранатометы, на амбразуру ломанули бездушные покрепче, четыре штуки. Судя по возгласам, им удалось добраться до людей. Снова разорвалась граната, но звук был другим.

Я начал отсчет, выстроив бездушных перед выходом:

— И — раз! Пошли, пошли, родимые!

Побежала третья волна, разделенная на атакующих и защитников. Последние выстроились перед выходом.

— Два! Три! Побежали!

Пока зомби штурмовали корпус тюрьмы — кстати, успешно, кое-где они вырвали решетки из окон, и самый мелкий щелкун даже пролез внутрь — бездушные прикрытия, состоящее из шести самых мощных амбалов, заключив нас в кольцо и закрывая своими телами, побежало к выходу с территории — гигантским воротам.

Поначалу, когда только получил власть над бездушными арены, я расправил крылья и мне показалось, что я могу стереть осиное гнездо с лица земли. Потом получил по зубам от конкурента и чуть не сдох, потому пыл поумерил. Ну нельзя было их победить! Слишком уж бандитов много, слишком у них высокие уровни, а бездушных у меня меньше тридцати, надо будет их пересчитать.

Когда нас вели, казалось, что врата тюрьмы можно выбить только танком. На дозорных вышках нас уже ждали и открыли огонь, который оказался малоэффективным. Тогда с дальнего конца двора выехало два грузовика. Эти запросто могли размотать амбалов. В этот момент бездушные налегли на ворота общими усилиями — засов выдержал. Второй раз — ворота прогнулись, но устояли. Тем временем фуры подъехали ближе, начав сбавлять скорость.

— Поднажмем! — заорал Сергеич, навалившись на ворота вместе с зомбаками.

Бергман поддержал Тори.

Да и мы все навалились и вдруг — треск, грохот крошащегося бетона, и нет больше ворот. Я призвал остальных зомбаков, и мы