Отставник 6 - Павел Чук

проверку? — с прищуром осведомился министр. Была у начальника Генерального штаба особенность, он часто ставил непосредственное начальство, то есть министра перед фактом, что мол уже свершилось. Работа ведётся, отменить — значит потерять время и затраченные ресурсы. И эта черта в своём подчинённом Шевцову не нравился, но часто, да практически всегда самодеятельность подчинённого приносила ожидаемый результат.

— Времени не было согласовывать. А удостовериться, что это именно тот, кого мы искали необходимо. Если у Нефёдовой изменится поведение, то это именно тот, кто нам был нужен и тогда, как за ниточку сможем распутать клубок. Мои люди начали проверять контакты Синицына и прочее, но пока безрезультатно.

— Так он умер или нет?

— Синицын застрелился. Оказывается, у него был рак желудка четвёртой степени. И как только терпел такую боль. Никто не знал об этом, только вскрытие показало.

— Странно. Ладно, даю добро на проработку Нефёдовой, только аккуратно. Не загубите мне специалиста…

* * *

Разговор с представителем службы безопасности затянулся. Соня едва успела на очередное совещание и уже шла обратно в свою комнату, так как появляться на рабочем месте не было смысла. Рабочий день давно закончился, как не смешно это говорить во время войны, но и отдыхать необходимо. Тем более, сегодня выдался тяжёлый день. Соня шла по коридорам, в уме прокручивая события почти завершившегося дня. Известие о смерти единственного человека, который знал о ней если не всё, то очень многое заставил быть осторожней, и после трагического известия она отложила посещение места, где Старик указал, что находится тайник. Она предполагала, что первое время за ней будут ненавязчиво следить, так как из намёков и недосказанности, сделанных следователем она поняла, что является если не единственным, то основным подозреваемым. И данный факт её ставил в тупик. То, что после её ухода не работали камеры видеонаблюдения она, со слов следователя, знала. И вполне логично предположить, что могла вернуться обратно, вот только её в примерное время смерти потерпевшего видели — это ей и обеспечило алиби.

«Кто мог его убить? Но главное зачем?», — Соня анализировала события. Она не сильна в логике и анализе, но всё-таки определённые знания имела. И путём долгих умозаключений выходило единственное — это документы, что находятся в тайнике. О ней, о других участниках проекта косвенно, обрывочно, не в полной мере, но было известно относительно широкому кругу лиц. Вот только оставался вопрос кому это выгодно? Кому выгодна смерть старого, больного, пусть и обладающего знаниями и опытом человека? И ответа на эти вопросы она не находила.

Соня остановилась возле дверей своей комнаты, открыла, зашла внутрь и сразу поняла, что в помещении кто-то, когда её не было побывал. Метки, что она так тщательно ставила каждый раз перед уходом, были нарушены.

«Негласный обыск», — поняла она.

«Подозревать-то подозревают, вот только предъявить нечего. И я — специалист высокого класса, вряд ли кто меня в скором времени заменит, хотя это и возможно — незаменимых людей нет. Нужно только время», — думала она, осматриваясь.

Практически везде: в шкафу, в столе, даже в кровати, кто-то копался. Хотя понятие «кто-то» здесь не подходит. И так понятно кто. Тем более, так осторожно, без явных следов, но они всё равно остались.

Соня уселась на стул и задумалась. Надо сходить и забрать то, что находится в тайнике, но сейчас это делать нельзя. За мной следят. Будем продолжать жить так, как будто ничего не случилось. Так… что говорил Старик…

В дверь постучали.

Соня поднялась, открыла дверь, но никого за ней не оказалось.

«Надо успокоиться. Вероятно, начались галлюцинации от нервного переутомления», — подумала она возвращаясь обратно. Так, надо подготовиться к завтрашнему дню. Она пересмотрела гардероб, выбрала одежду на завтра и вновь уселась за стол. Взгляд зацепился за лежавший на стуле коробку с картриджем, который она так и не успела отнести в рабочий кабинет. В тот раз её вновь не вовремя вызвали на совещание, и он оказался у неё в комнате.

«Да, надо и картридж завтра с собой взять», — подумала она, вскрывая коробку. Таскать с собой лишний груз, когда можно от него избавиться — логичный вывод, к которому она пришла не раздумывая.

Запаянная полимерная оболочка поддалась острому ножу. Соня извлекла из коробки картридж и хотела сразу переложить его в сумку, как её внимание привлекла инструкция, на которой хорошо заметным стоял оттиск, казалось, ничего не значившего знака: пятиугольник со слегка выпуклыми сторонами, а внутри стилизованное изображение рычажных весов и циркуля[2].

Соня присмотрелась. В одной из вводных, именно такой знак ставился на том, на что надо обратить внимание. Она отложила картридж и развернула инструкцию. Пробежалась глазами, ища метки или указание на то, на что хотят обратить внимание. Посмотрела на просвет и увидела мелкие отверстия над несколькими цифрами и одной буквой.

«914К», — поняла она и мозг лихорадочно начал искать, и быстро нашёл ответ на этот ребус. Тип шифра — трафарет, номер трафарета — сорок первый.

Изготовить по памяти из обычного тетрадного листа в клетку трафарет оказалось нетрудно. Сотни, если не тысячи раз, пока каждый из полусотни трафаретов крепко не закрепился в памяти, приёмные родители заставляли её запоминать разные узоры шифра и сейчас это пригодилось.

Соня наложила изготовленный трафарет на инструкцию и, выдохнув, принялась читать: «Ноль семь один…».

«Это же мой номер в личном деле», — подумала Соня, продолжая вчитываться в получившийся текст. В словах не совпадали окончания, некоторые фразы приходилось додумывать, но смысл от этого не менялся, и она прочитала:

«…Это послание тебе. Сегодня я покончу с собой, чтобы отвести от тебя подозрения. Боюсь, скоро до меня доберутся. Первое время после событий не выделяйся, веди себя обычно. Туда, куда сказал иди только когда поймёшь, что за тобой нет слежки. Там лежит накопитель, где полная информация по проекту, всем лицам, участвующим в нём, в том числе и воспитанникам. После того, как всё завершится, найди их. Может кто-то выжил. Там же дальнейшие инструкции, но они устарели. Но цель — процветание цивилизации остаётся прежней. Теперь ты главная в проекте…».

Соня причитала вновь послание и потом подожгла как трафарет, так и инструкцию, кинув догорать в приготовленную заранее глубокую тарелку. Как бумага прогорела, она перемешала пепел, превратив его в мелкую пыль и залив водой спустила в раковину.

«Зачем?», — думала Соня, улёгшись в кровать. Она долго не могла уснуть, ворочаясь.

«Разве бы сейчас вас, тех кто всё это