Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

— И ещё. Вы собирались в Муром оформлять бумаги, ведь так? Погодите немного, несколько недель. Общественность будет взбудоражена этим происшествием, и ваш приезд может вызвать некоторое волнение среди молодёжи. Градоначальник будет вам очень признателен, если вы чуть-чуть задержитесь.

Ты смотри, как у них там плотненько всё завязано. Ох и клубок в Муроме, я чувствую, причём не безобидных ужей, а гадюк.

— А чтобы вам было спокойнее, дам вам свидетельство, что я подтверждаю ваши права по зафещанию.

Судья взял перо и бумагу и быстро набросал документ. А затем вместо печати размашисто бросил в свидетельство сгусток эфира. Ух ты! Ничего себе фокус. Теперь лист ни разорвать, ни сжечь. И точно известно, кто его выдал.

— Вот и всё, держите. — С лица Шарцберга пропало официальное выражение, и он слегка улыбнулся. — Что вы говорили про чай? Если честно, я ещё не завтракал и не отказался бы от кофия.

— Тогда прошу в столовую!

Ведя Судью на первый этаж, я прикидывал «политические» расклады. Ясное дело — лично до меня Судье и градоначальнику Мурома нет никакого дела. Сейчас я просто пешка, чтобы потрясти Шереметева, не больше. Оттого и подыгрывают мне, признавая жертвой произвола. Не сомневаюсь — изменятся обстоятельства и меня сдадут с потрохами. А раз так, сейчас я воспользуюсь тем, что имею. А в Муром надо обязательно съездить, посмотреть, что и как, но позже. Будем считать, что я прислушался к настоятельной просьбе.

* * *

Вместо чая Настасья Филипповна накормила Шарцберга целым обедом. Первое, второе, третье, десерт и почти цельный штоф наливки. Судья раскраснелся от обильной еды, расслабился и пустился в долгий рассказ, что в России не хватает порядка.

— Орднунг! — Шарцберг изобразил вилкой круг. — То есть порядок. Когда все знать своё место и дело. Крестьянин пашет, лавочник торгует, дворянин воюет. Видели бы вы, какой орднунг за Одером! Все всё делают правильно, чисто, красиво, ровно. Вот с кого надо брать пример! А здесь? Улицы кривые, крестьяне бунтуют, купцы за бороды друг друга таскают, дворяне интриги плетут и скандалы устраивают. Градоначальник без рюмки водки ни одну бумагу не подписывает. Как так можно жить? Не понимаю. А семечки? Вся мостовая в Муроме засыпана шелухой. Ужас!

Я спрятал улыбку. Похоже, мой гость не знает, что я долго жил в Европе. В основном в Париже, но раз-другой и в германских княжествах бывал и видел, какой там «порядок». Три раза ха! Крестьяне также бунтуют, причём умудряются штурмовать замки — у каждого в сарае зарыт дедушкин шлем и папина алебарда. Лавочники нанимают грабителей, чтобы разорить конкурента. Дворяне собачатся и устраивают войнушки каждое лето. Кстати, во Франции дело обстоит точно так же.

— Ещё пирога, Ваше превосходительство? — Настасья Филипповна поднесла очередное блюдо Судье. — С ревенем, слаще мёда.

— Нъет, — Шарцберг сыто икнул, — мне уже пора.

Я, сдерживаясь, чтобы не пританцовывать, проводил утомительного гостя во двор. Хмурые полицмейстеры уже погрузили трупы на телеги и ждали только команды отправляться.

Трое сдавшихся мне опричников тоже собирались покинуть поле бесславной битвы. Кроме них уцелело ещё пятеро: трое с переломами и двое тяжелораненых. За последних я мог поручиться — умрут не позднее завтрашнего утра. Я чётко видел над ними сгустившуюся тень, будто огромная ладонь накрывала бедняг. Дядин Талант будто облизывался, когда я смотрел на них. Бррр! Жуть какая.

Погрузив раненых в экипаж, ко мне подошёл Шатов.

— Прощайте, сударь. Мы сдержали своё слово, а вы своё.

— Надеюсь, в следующий раз мы встретимся не как враги.

— Не буду зарекаться, — он криво улыбнулся, — но я бы не хотел видеть вас в противниках.

Я протянул ему руку. После некоторого колебания, он пожал её.

— Всего хорошего.

— Прощайте, сударь.

Кавалькада из экипажей и телег выехала со двора и медленно поползла в сторону леса. Так и хотелось достать платочек и помахать им вслед. Скатертью дорога! Чтоб глаза мои вас больше не видели. Даст бог, больше никаких внезапных гостей в ближайшее время не будет.

Напевая весёлую французскую песенку «Allons enfants de la Patrie», я вернулся в дом. В гостиной на диванчике сидел Бобров, разглядывая рюмку с красной настойкой на свет.

— А, Костя! Как хорошо всё закончилось, да?

— Угу.

— Может, на охоту со мной? Отдохнёшь, отвлечёшься, расслабишься.

— Нет, спасибо. Только недавно ходил.

— На кого? Заяц, куропатка?

— Волки.

— Зря. Летом у них шкура плохая, тепло не держит. На волка надо зимой ходить.

Мне вдруг захотелось отправить и Боброва обратно в Муром. Но я сдержался: в конце концов, если бы не он, опричники застали бы меня врасплох. Хороший он человек, только уж очень болтливый.

* * *

Смутная тревога разбудила меня посреди ночи. Я открыл глаза — вокруг темнота, только между штор пробивается узкая дорожка лунного света.

Бом! Где-то на первом этаже ударили большие часы. Бом! Бом! И снова всё смолкло. Я перевернулся на другой бок, но спать совершенно не хотелось. А в груди что-то ныло и тянуло куда-то идти. Талант разыгрался? Очень на это похоже.

Беспокойство не давало закрыть глаза, и я встал. Надо проверить, а вдруг я по делу проснулся? Оделся на ощупь и тихо, стараясь не скрипеть половицами, пошёл на первый этаж.

В доме стояла странная тугая тишина. Даже мыши, и те не скреблись под полом. А лунный свет, льющийся из окон, делал картину прозрачной, словно во сне.

Чтобы прийти в себя, я вышел из дома на заднее крыльцо. Вдохнул прохладный ночной воздух и поднял голову. Ёшки-матрёшки, до чего же звёзды яркие! Млечный путь от края до края, над горизонтом восходят Плеяды. Красотища! А ведь пройдёт ещё лет двести, и такого уже не увидишь — закоптят атмосферу дымом, а свет от городов заглушит большинство звёзд. Хоть радуйся, что не доживёшь до этого.

— Мяу!

У моих ног крутился Мурзилка. Котёнок стукнул меня лапой по ноге и отбежал в сторону.

— Мяу!

— Опять меня куда-то зовёшь? Ну пойдём, посмотрим, что на этот раз.

Когда подобрыш привёл меня к «семейному» погосту, я нервно рассмеялся. Что за кота я подобрал, со склонностью к мертвецам? Или это ему от дяди досталось, когда Талант перепрыгнул ко мне?

— Мяу-у-у!

— Да иду я, иду. Нетерпеливый какой.

Мурзилка добежал до покосившегося креста и лапами принялся копать землю.

— Мяу!

В груди вздрогнул проснувшийся Талант и сильно ударил в рёбра. От неожиданности я резко выдохнул, и вместе с воздухом из горла полетели сгустки эфира. Мать моя женщина, что происходит вообще?!