Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

Котёнок отскочил, выгнул спину и зашипел. А Талант снова ударил меня изнутри, вызвав резкий кашель. И опять клочки эфира потоком хлынули на могилу.

— Ш-ш-ш!

Земля треснула, открывая глубокий провал.

— Ыыы!

Голос мертвеца послышался раньше, чем появился он сам.

— Хлеба… Хлебушка!

Жёлтый череп, с налипшими катышками земли, мёртвые костяные пальцы, оскал щербатых зубов.

— Хлеба!

Страшно? Ещё бы! Не каждый день оживший труп к тебе тянется. Но мне стало его жалко — я чувствовал, как он страдает и мучается.

— Эй! — я присел на корточки, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Ты меня слышишь?

— Хлеба! — голова скелета моталась из стороны в сторону. — Хлебушка!

— Ш-ш-ш!

Мурзилка подскочил к мертвецу и приложил его лапой по темечку.

— А? Чегось? Кто здесь?

Взгляд покойника упёрся в меня — ледяной, полный невысказанной муки.

— Ты Фрол?

— Агась, — скелет кивнул, — дай хлебушка, барин. Сил нет терпеть.

— Нету, Фрол. Не взял с собой.

— Нетути, — печально протянул он, — деточки голодные останутся.

— Фрол. Фрол! Послушай меня: ты сто лет как умер. Какие деточки? В Злобино уже твои правнуки живут.

Мертвец поперхнулся.

— Правда, чоль?

— Правда. Я тебе врать не буду.

— А хлеб? Хлеб у них есть?!

— Есть, Фрол.

— Точно?

— Сам на днях мимо ездил: хорошо пшеница уродилась. Жать скоро будут.

— А если дожди? — мертвец затрясся. — А если не…

— Я денег дам, чтобы купили. Никто у меня голодать не будет.

— Правда? — он посмотрел на меня с сомнением. — Слово даёшь?

— Даю. Все будут сыты, никто голодать не будет.

Мертвец облегчённо выдохнул и разом осел.

— Слово некроманта нерушимо. Верю тебе.

Земля вздрогнула. По эфиру прошлась волна, будто в озеро бросили камень.

— Устал я. Пора уходить, — покойник посмотрел мне в глаза. — Помни о слове, некромант. Помни.

Скелет ухмыльнулся последний раз и осыпался мелкой пылью. Раз, и будто его никогда не было. А трещина в земле затянулась, не оставив и следа.

— Мяу.

Котёнок прошёлся по могиле, принюхиваясь. И принялся копать ямку, собираясь оправить кошачьи дела.

— Мурзилка! Имей уважение, это кладбище, между прочим.

Подобрыш недовольно посмотрел на меня и потрусил в сторону кустов. Вот зараза мелкий!

Я встал, разминая затёкшие ноги и почувствовал холодок между лопатками. Так бывает от чужого пристального взгляда в спину. Медленно, одновременно потянувшись к small wand в кармане, я обернулся.

Нет, никого позади не было. Только ощущение чужого внимания ко мне и тихий, еле слышный смешок, повисший в воздухе. Да запах ромашек, будто на моей голове тот самый венок. Неужели она? Не уверен. Но лучше пойду-ка я обратно домой. Нечего приличному человеку шляться по кладбищу ночью.

* * *

На обратном пути меня начал бить озноб. То ли прохладнее стало, то ли перенервничал, пока мертвеца уговаривал. Так что я сразу отправился на кухню: пару глотков для согрева мне были необходимы.

В полутьме я уронил стул в столовой и зацепился ногой о комод, чуть не упав. Сдавленно зашипел и прихрамывая вышел на цель — буфет, где Настасья Филипповна хранила наливку. На ощупь нашёл бутылку, вытащил пробку и понюхал. Точно, оно! Налил в чайную чашку на слух ровно три булька и выпил залпом. Хорошо!

Дыдых! Кто-то споткнулся об уроненный мной стул. Кого там нелёгкая несёт? Настасья Филипповна услышала, как я покушаюсь на её запасы? Поставив чашку, я метнулся через кухню к другому выходу. Из чистого озорства мне захотелось сохранить инкогнито и посмотреть, кто ходит на кухню ночами. Я спрятался за дверью и осторожно заглянул в щёлку.

На кухню медленно, держа в руке свечку, вошла Александра. Волосы распущены, длинная ночная рубашка, под мышкой зажата книга. Рыжая залезла в буфет, вытащила из него кусок хлеба, отрезала ветчины и положила друг на друга. Украсила сверху веточкой петрушки, села за стол и открыла книгу.

Наблюдать за девушкой, читающей и жующей бутерброд, я не стал. Развернулся и тихо удалился на цыпочках. Прекрасно понимаю эту «книжную» душу, сам так не раз засиживался до утра. Но сейчас я пойду спать — после кладбища и мертвеца из книг я выбрал бы самые скучные, а сейчас и без них засну.

Глава 26 — Праздник

— Итак, сударыня, в чём заключается работа мага?

— Творить волшебство?

Голубые глаза Александры смотрели на меня восторженно и чуть ли не влюблённо. Ещё бы — это был наш первый урок настоящей магии, а не упражнения с утюгом. Утром девушка призналась, что увидела эфир: во время боя с опричниками было столько магии, что зрение ученицы внезапно «щёлкнуло».

— Нет, — я улыбнулся, — «волшебство», с обывательской точки зрения, это побочный эффект. Работа же мага — в управлении мировым эфиром.

— А…

— Тем самым, что вы научились видеть. Необязательно, чтобы действия мага обретали видимую форму, зовущуюся «волшебством». Иногда результат работы никак не проявляется для внешних наблюдателей, а чаще всего обыватель увидит только вспышку искр.

— Я поняла.

— И теперь мы переходим к главному — с помощью чего мы влияем на эфир? Деланные маги, не обладающие Талантом, имеют три инструмента: small wand, middle wand и grand wand. Обычные люди называют их волшебными палочкой, волшебным жезлом и волшебным посохом, но мы будем использовать академические термины. С middle wand вы уже познакомились, сударыня. Как вам «Принц»?

— Он чудесный! — рыжая даже зажмурилась от удовольствия. — Мы будем им работать?

— Вы, сударыня, сможете с ним справиться лет через пять, если будете прилежно учиться. А сейчас для вас существует только small wand.

Я вышел в центр кабинета и поманил её пальцем.

— Дайте правую руку.

Взяв её узкую ладонь, я вложил в пальцы small wand.

— Нежнее, сударыня, нежнее, это не вилка. Вот так. Да, правильно. А теперь сделаем первое упражнение.

Я удерживал её руку за запястье и вёл, будто кукольник марионетку. Плавный взмах, резкое движение вправо, наискосок вниз и снова вправо.

В воздухе загорелась латинская буква Z. А глаза моей ученицы вспыхнули — она сделала первое чудо! Сама! Говорить ей, что она только держалась за палочку, а с эфиром работал я, вовсе не нужно.

— Это базовая фигура для тренировки навыка.

— Тренировки? — рыжая обиженно выпятила нижнюю губу. — Она бесполезная?

— Сударыня, о полезности упражнений для вас буду судить я. Скажу рисовать бабочек — будете их делать. Скажу обнажённых мужчин, — рыжая захихикала, — сделаете серьёзное лицо и приметесь делать. Понятно?

— Да, Константин Платонович.

— Хорошо. Нет, это не «бесполезная», — передразнил