Фантастика 2025-58 - Евгения Букреева

Глава 16. Ставицкий

Начало светать. Солнечные лучи, проникающие через панорамные окна гостиной и столовой, весело разбегались по всей квартире, забирались в самые дальние её закоулки, отбрасывая тонкие, едва заметные блики по стенам спальни. Тени, таившиеся в углах, съёживались и бледнели. Всё чётче проступали очертания мебели, массивной, деревянной, старой, наверняка оставшейся с тех пор, когда эту спальню занимал другой человек. Его родной дед. Кирилл Андреев.

Не случись того мятежа, отец Сергея вырос бы в этой квартире, а не в апартаментах Киры Алексеевны, женщины, которую он всегда уважительно называл мамой, зная при этом, что настоящей матерью она не была. Бегал бы по этому паркету босыми ногами, играл бы в светлой и просторной гостиной, а сюда, в спальню, возможно, заглядывал бы по утрам, чтобы поздороваться с родителями. Судьба, глупая, злая, явившаяся в лице полупьяных молодчиков, обвешанных оружием, лишила его отца всего этого. Но теперь он вернулся. Его отец, Анатолий Ставицкий-Андреев, вернулся, занял положенное ему место. Пусть не сам лично, а в лице своего сына, но всё же…

Спал Сергей мало, он был слишком возбуждён, но несмотря на это вялости и сонливости не было — он чувствовал себя на удивление бодрым и деятельным. Начинался новый день, впереди его ждал Совет. Точнее, не Совет — с Советами отныне покончено. Его ждало заседание Правительства. И финальная схватка с Савельевым, всё ещё сопротивляющимся где-то там внизу, в недрах огромной Башни. Его Башни. В которой есть только один законный Верховный правитель — он, Сергей Андреев.

Комната постепенно заполнилась светом, который вливался через специально сделанные стеклянные перегородки в верхней части стены; светильники, всю ночь убаюкивающие тёплым мягким светом, тихо щёлкнули и погасли, уступая место безудержно вторгающемуся дню; обои, светло-бежевые, с рифлёным рисунком, окрасились розовым, словно кто-то легонько мазнул по ним кисточкой, разбрызгав едва заметные перламутровые капельки. Сергей поднялся с кровати, потянулся и огляделся. Вчера всё случилось наспех, перенесли только самые необходимые вещи, и неуловимая тень Савельева, которому по какой-то нелепой прихоти судьбы досталась квартира, на которую он не имел никакого права, ещё незримо присутствовала здесь — Сергей остро чувствовал чужой запах от вещей, сложенных в шкафах, от бумаг, разбросанных по столу в кабинете, даже от книги, которая лежала на прикроватной тумбочке и которую Павел так и не дочитал в тот день. Он раздражённо смахнул книгу на пол, она гулко упала, раскрывшись на середине, оттуда выпала старая фотография, служившая, видимо, закладкой. Сергей чуть наклонился, пригляделся — со снимка корчили весёлые рожицы трое подростков: красивый темноволосый пацан, наглый Борька Литвинов, узколицая девчонка с коротко остриженными чёрными волосами и сам Пашка Савельев, небрежно закинувший руки на плечи друзей. Сергей брезгливо поморщился, наступил на фотографию, чувствуя, как с хрустом ломается под ногой тонкий пластик. Вот так будет и с самим Савельевым, который очень скоро отправится в преисподнюю, а все его вещи будут вынесены прямиком на помойку, и одежда, и бельё, и — Сергей покосился на валяющуюся на полу книгу — и эта книга тоже. А здесь останется только он, тот, кому этот мир принадлежит по праву.

Сергей улыбнулся, обвёл глазами комнату. Со стены на него смотрели его предки. Андреевы. Первым делом он позаботился, чтобы портреты прадеда, деда и отца, до этого бережно хранившиеся в старой квартире Ставицких, обрели своё место тут — в этой спальне. Возможно, потом он перевесит прадеда в кабинет. Он ещё подумает. Будет время. Но сегодня Сергей хотел, чтобы все они находились здесь, в этой комнате, где он провёл ночь, и вместе с ним встречали рассвет. Рассвет новой эпохи для Башни. Рассвет его правления. Они имели право разделить его триумф.

«Я справлюсь, — пообещал он своим предкам, строго и одобрительно смотревшим на него со старых, увеличенных фотографий, заключённых в золочёные антикварные рамы. — Вот увидите, я буду достоин вас всех!»

От предвкушения сладко заныло в груди. Сегодня все узнают о его планах. Сначала члены Правительства, его Правительства — Сергей произнес это вслух, с удовольствием перекатывая слово языком и чувствуя, как его заполняет гордость, — а потом и все остальные. В красивой кожаной папке, оставленной с вечера в кабинете, лежали предусмотрительно распечатанные листы с уже давно подготовленной презентацией — краткое описание сути реформ, всё сжато, тезисно, пока только общая концепция и, разумеется, кадровые перестановки.

Тревожило только одно — Савельев, всё ещё остающийся на станции. Но тревожило не сильно, не настолько, чтобы испортить ощущение успеха. Рябинин взял станцию в кольцо. Связи у бунтовщиков нет, возможности покинуть ярус или пополнить запасы продовольствия — тоже. В принципе, можно было бы так их там и оставить, пусть все передохнут. Сколько они там продержатся? Месяц? Два? Но нельзя. Всё-таки там источник энергии — новый, мощный, который следует запустить. Что ж, пусть запускают. А Павла надо выманить оттуда. И вряд ли это будет проблематично.

Едва он, умывшись и одевшись, открыл дверь своей спальни, перед ним словно из воздуха материализовался Караев. Сергей так и не понял, где и как майор провёл эту ночь — кемарил на диванчике или стоял, вытянувшись в струнку, прямо за дверью. Его это не интересовало. Главное, что сейчас майор Караев предстал перед ним — собранный, готовый исполнить всё, что ему прикажут. Таким и должен быть начальник его личной охраны. И — как знать — возможно, со временем этот майор заменит Рябинина, почему бы и нет.

— Всё в порядке? — спросил Сергей.

Караев кивнул. Немногословность майора очень импонировала. Если ответ можно было выразить жестом, Караев так и делал. Слов впустую не тратил.

— Как девочка? — Сергей качнул головой в сторону комнаты Ники, сам того не замечая, что в общении с майором тоже начал экономить слова.

— Без изменений, — доложил Караев.

Сергей подошёл к двери, у которой навытяжку стоял военный. Ещё один боец из Караевской команды находился в прихожей и двое снаружи. Сейчас безопасность — самое важное. И хотя вроде бы ему бояться нечего, лучше всё же перестраховаться. Бережёного бог бережёт.

Ника сидела на кровати всё с тем же отрешённым выражением лица, с каким он её и оставил накануне. Серые глаза неподвижно смотрели перед собой. На его появление она никак не отреагировала.

— Доброе утро, — поздоровался Сергей. — Как спалось? Ну нельзя же так себе изводить.

Тишина. Было непонятно — слышит она его или нет. В душе зародилось беспокойство. Может быть Кравец