Продавщица: Назад в пятидесятые - Анна Наумова

мне кажется, скучновато немного. Но если тебя устраивает, тогда и проблем никаких. Держи его крепче, тогда он от тебя не вырвется. Если будешь следовать моим советам и все сделаешь правильно, то готова поспорить на что угодно, что Новый Год встретишь уже в новом статусе невесты. А может быть - и жены. Не тормози, главное. Я тебе, Дашка, даже завидую немного: если комнату дадут, съедешь, наконец, и забудешь эти запахи борщей и общие постирухи на кухне, как страшный сон. Я у Лео дома видела журналы с рекламой бытовой техники. Представляешь, за границей есть даже машины, которые сами посуду моют. Вот красота - и напрягаться не надо. Она моет, а ты сидишь себе, ноготочки красишь!

Я улыбнулась, довольная комплиментом, полученным от подруги. И правда: уже целых два месяца моя жизнь шла абсолютно по-новому. Нет, в целом, и раньше меня все радовало: и возможность пережить вторую молодость, вернувшись в юное тело, и новые подруги, и веселая жизнь в общежитии. Не смущали меня даже бытовые неудобства, на которые постоянно сетовала Лида: то старенький дребезжащий холодильник на кухне в очередной раз сломается, то очередь в душ затянется на целый час. Просто теперь я знала, что каждый вечер после рабочей смены на проходной меня будет ждать скромняга-парень, который по вечерам иногда превращался в модного стилягу Джона, лихо отплясывающего на танцполе в "Шестиграннике" или дома у Лидиного ухажера Лео. И это было просто замечательно!

Может, поэтому и на работе у меня все ладилось и с каждым днем получалось все лучше и лучше: с работой на станке я уже окончательно освоила и ежемесячно выдавала очень хорошие показатели. Вот что значит хорошая мотивация! Пожилая работница, с которой мы сдружились, еще раз напомнила мне, что неплохо бы осенью попробовать поступить в техникум, и я обещала подумать. А еще я успешно поучаствовала в социалистическом соревновании между цехами, в одной команде с Ваней, Лидой, Зиной и другими работниками...

На танцплощадке в парке Горького мы с Лидой успели побывать еще пару раз, естественно, в компании других стиляг. "Бригадмил" к нам больше не привязывался: видимо, и впрямь между этой организацией и влиятельным папой Лео существовали какие-то договоренности. По меньшей мере, оба раза мы потанцевали и ушли совершенно спокойно.

О нашем новом с Лидой увлечении в общежитии не знал никто. По меньшей мере, я очень на это надеялась. Лишний раз у общежития с нашими ухажерами мы не светились. Ваня, если провожал меня, старался одеваться по-простому. Нет, формально, конечно, мы не делали ничего запрещенного. Но тезис: "От саксофона до ножа - один шаг" в светлые комсомольские головы вбит был очень хорошо. Поэтому мы с Лидой решили не портить себе репутацию и поступали, как Ваня - на работе были примерными ударницами, а по вечерам и в выходные отплясывали, как хотели, и носили, что хотели.

К счастью, мода девушек-стиляг не была такой уж вызывающей. Достаточно было одеть яркое платье, уложить волосы в "венчик мира" и накраситься поярче. Это, в общем-то, и все, что могли позволить себе обычные работящие девушки. У девчонок из богатых семей, конечно же, и платья, и обувь были сплошь заграничные. Мы обычно брали косметику с собой и красились перед началом вечеринки прямо дома у Лео. У того дома была трофейная немецкая камера, с помощью которой он наделал множество фотокарточек с наших шумных посиделок. Одну из них, где мы с Ваней вдвоем, я тщательно хранила у себя в тумбочке, в томике Ремарка.

У Лиды тоже была фотография в обнимку с Лео. Она ее хранила под подушкой, и однажды, проснувшись ночью, чтобы попить воды, я увидела, как подруга заснула, держа фото на груди. М-да, кажется, расчетливая, прагматичная и даже циничная Лида наконец всерьез влюбилась. Она, конечно, изо всех сил держала лицо и говорила, что сын "шишки" из министерства - просто интересный парень, с которым можно приятно провести время, дабы избавиться от советской серости и скукоты, но женская интуиция подсказывала мне, что она любила бы своего Лео, будь он даже слесарем на нашем заводе. И в общении подруга стала гораздо мягче и женственнее, даже стала проявлять какой-то интерес к ведению домашнего хозяйства. Права Лида, любовь меняет людей. Но ей о своих догадках я, конечно же, не рассказывала. Что ж, а вдруг сказка про Золушку - вовсе не сказка, и гуляка-мажор тоже всерьез влюбится? Как говорят в Одессе, будем посмотреть...

За раздумьями я совсем не заметила, сколько сейчас времени и, поглядев, на часы, обомлела: до начала сеанса осталось всего ничего, а еще надо успеть доехать! Хорошо, что кинотеатр находится недалеко от станции метро, к которой едет автобус. Я одела кофточку поновее и яркую юбку, уложила волосы в модную прическу. А сверху надела обычное зимнее пальто, повязала платок и надела полусапожки. Вот и все - внешне я ничем не отличалась от наших заводских девчонок.

Ваня уже ждал меня у входа на станцию. Улыбнувшись, он подошел ко мне, обнял и быстро поцеловал, стараясь не привлекать внимание прохожих.

- Бегом бежала на автобус? - поинтересовался он и аккуратно поправил выбившуюся из-под платка прядь волос.

"Все-то он угадывает, чувствует", - с нежностью подумала я. Жаль, что эта красивая сказка когда-нибудь закончится... Или не закончится? Мысль о том, что я уже никогда не вернусь обратно в 2024 год, посещала меня каждый день, и с каждым днем она была все ярче. Я уже привыкла к жизни в общежитии и всерьез подумывала о том, чтобы подать документы в техникум. Пуркуа бы не па, в конце-то концов?

А давай просто погуляем? - предложила я. - Погода какая хорошая, подморозило...

- Давай, - согласился кавалер. - Жаль только, что наряда твоего красивого никто не увидит.

- Ты увидишь, - возразила я. - Если мимо катка пройдем, так там чай горячий продают и пирожки. Можно зайти, погреться.

- Дело говоришь, - кивнул Ваня. С ним было всегда очень весело, легко и просто. А еще он был очень добрым и заботливым: увидел, что мои поношенные полусапожки уже начали просить каши - и купил новые, даже угадал с размером. Рук он не распускал, вел себя всегда очень деликатно. Вообще он, несмотря на то, что довольно давно жил в Москве, все же отличался от московских парней-стиляг, которые смотрели на отношения между мужчиной и женщиной довольно просто.

- А ты откуда приехал? -