Йольские забавы - Елена Чаусова

Эпилог

Заключение Пакта, по счастью, не было затратным ритуалом. Он, фактически, заключал сам себя, и королевская кровь ему была нужна только для посредничества. Так что разговоры заняли куда больше сил и времени: спрашивали Кайлена все, даже Андра, периодически наперебой. В конечном счете Кайлен пообещал всем привезти стопку книжек с интересующими их знаниями из своего магазина — и пусть читают, а то у него так язык стешется рассказывать. И нужно еще до лесорубов доехать, договориться с ними про этот пень проклятый, от которого хорошо бы поскорее избавиться, хоть он уже и не так опасен.

Мария тоже собралась к лесорубам: нужно было проведать счастливо спасенного Космина, который все-таки обморозил себе пару пальцев на руках, да и восстанавливался после случившегося далеко не так бодро, как Кайлен. Подробную историю о том, как их двоих вчера из леса тащили, он уже тоже успел выслушать во всех подробностях. Вот в чем Кайлен изначально поступил разумно и здраво, так это решив взять с собой в лес как можно больше крупных и сильных мужчин. Чтобы было потом кому всех пострадавших носить.

Космин оказался в целом в порядке — то бишь, по расчетам Марии, должен был оклематься в ближайшую неделю. С договоренностями про пень тоже не возникло никаких проблем. Лесорубы после всего случившегося готовы были хоть голышом с бубнами вокруг вырубки плясать, лишь бы больше никаких неприятностей не произошло. А уж выкорчевать и сжечь остатки спиленного дерева они были готовы хоть прямо сейчас. Кайлен еще вместе с ними сходил глянуть на всякий случай — убедиться, что все в порядке — и на этом его дела в деревне были закончены.

Теперь оставались только дела в городе: сообщить в Надзор о Санду и всей истории с вилой, чтобы они дальше с этим разбирались; потом отвезти Шандора домой, к семье, чтобы он успел к вечернему праздничному ужину; потом придумать, чем занять себя на остаток вечера в почти пустом доме, где нет даже Берты — ее до самого конца Святок по ночам не будет, у духов праздника свои дела в такие ночи.

От мыслей о последнем праздничное настроение снова грозило пропасть, как перед поездкой. И когда Кайлен смотрел, как в доме бабки Андры занимаются приготовлениями к торжествам, становилось только хуже. Хотя старая ведьма очень душевно суетилась на кухне, а Мария с Ионелом наряжали елку с совершенно детским воодушевлением, будто им до сих пор было десять и девять лет, а не двадцать и девятнадцать. Елка на зимние праздники — тоже фрезская придумка, так что Кайлена дома наверняка ждет что-то совершенно великолепно украшенное. Берта, будучи фрезским духом, просто не могла сделать это плохо. Со всех сторон все хорошо и замечательно, одним словом, а радости все равно отчего-то никакой.

Сейчас Кайлен ощущал собственную неприкаянность еще острее, чем утром того дня, когда приехал в деревню. Он понимал их всех: семью бабки Андры с Гораном, вилу в лесу, эс ши в холмах, даже Фаркаша, не любящего самоходки и оргии, понимал прекрасно — и они все, в общем-то, отвечали ему взаимностью. Кайлен не мог этого не осознавать и ни за что не позволил бы себе не ценить. Но ответа на вопрос, где его место, у него не было. Везде — это нигде. Всегда между тем и этим — в точке перехода из холмов в город, на опушке между деревней и лесом — ни там, ни сям.

— Поехали, домой тебя отвезу, — сказал он Шандору, когда оттягивание отъезда стало ощущаться совсем уж паршиво. — И сможешь радостно распрощаться с самоходкой, по меньшей мере, до конца праздников.

— Если вы на Святки во что-нибудь еще не ввяжетесь, — проворчал Фаркаш. — Заю я вас.

Кайлен усмехнулся.

— Может, и ввяжусь, иначе скучно же…

В этом и заключалась проблема: проклятые тоскливые мысли о неприкаянности снова настигли Кайлена, как только ему стало нечем себя занять. То есть, на самом деле никуда и не уходили, просто ему не до них было. Хотя все равно ведь прорывались, именно из-за них он тогда с ужина у бабки Андры ушел. Да и рассказывать Марии с Ионелом ничего не хотел, на самом деле, из-за них же: они и новыми-то не были, долго копились, а Йоль — как раз то время, когда подобные назревшие проблемы выходят на поверхность.

«Что ж, у меня есть все Святки, чтобы всерьез об этом поразмыслить», — подумал Кайлен, заходя в свой тихий и молчаливый дом. Слишком уж пустынный на вид, особенно для его нынешнего душевного состояния. Чтобы это исправить, Кайлен немедля громко крикнул:

— Нивен! А ну иди сюда, паршивец мелкий! Твоя микстура пригодилась, а все остальное — еще больше пригодилось. Так что я тебя буду благодарить, а потом мы будем праздновать.

— Засим, надыть возрадоваться! — донесся голос корригана из-под кресла, после чего он на это самое кресло взгромоздился, обмотавшись пледом так, что наружу торчали только глаза, нос и клок рыжей шерсти на макушке.

— Только сперва камин посильнее разожгу, а потом возрадуемся, — пообещал ему Кайлен и принялся двигать кресло вместе с Нивеном к камину поближе.

Здесь было уютно. Трещал огонь, отбрасывая рыжие блики на них и на стоящую неподалеку елку: Берта всегда водружала ее на первом этаже, в магазине, чтобы покупатели видели. В этом году она сияла золотом и серебром: проволочные звезды, блестящие стеклянные фигурки и бусы, золоченые орехи и шишки. Все серебристое сейчас в свете камина казалось красноватым, так что елка золотилась вся сверху донизу.

На столике рядом с креслами стоял заботливо приготовленный Бертой праздничный ужин: нога индейки c овощами, рыбный салат, некоторое количество закусок и какой-то фрезский пирог, Кайлен вечно путался в их названиях, потому что они все начинались на букву «ш». Но вкусные пироги были все до одного, так что это не представляло большой проблемы.

Еще у Кайлена была бутылка хорошего гойдельского виски, которым он, разумеется, поделился с Нивеном, и тот жизнерадостно прихлебывал «воду жизни» из стакана с громким хлюпаньем. Все снова было исключительно хорошо, и Кайлен даже успел решить, что пускай уж не радостно — но, по меньшей мере, спокойно и комфортно. И вечер довольно хорош и вполне походит на праздничный. Но тут в дверь постучали.

— Да не настолько же нескучно, jеботе! — возмутился Кайлен и пошел открывать дверь,