Бойтесь своих желаний - Филантроп

Один из таких как-то обронил, а я запомнил. — Блин, у вас жить хочется… Наверное, это лучший отзыв о нашей работе…

Но и грусти хватает, когда ребёнок спрашивает маму — А это уже рай? В такие моменты стоишь рядом и не понимаешь, правильно ли всё в этом мире устроено…

Анастасия Ивановна периодически развлекает нас отзывами о самочувствии. Начинаю записывать в блокнот её ответы:

— Умеренно хреново.

— Хуже — чем было, но лучше — чем будет.

Помню, как завязалось наше знакомство.

Подошёл к старушке и произнёс — Доброе утро, Анастасия. Меня зовут Михаил.

— Ну, здравствуй, Миша. Чего хотел?

— Познакомиться с вами.

— Так ты уже по имени обратился, значит, знакомы. И вправду: медицинскую карту я прочёл и уже многое знаю…

— Ну, тогда я хотел бы узнать вас получше.

— Ооо, так часто происходило в молодости: красивые мужчины подходили и робели в двух шагах. Неужели я так хорошо сохранилась? Ответила и подмигнула восьмидесятичетырёхлетняя девочка.

Вообще она, что называется, мировая женщина, сохранившая чувство юмора и крепкий ум.

— Времени у меня не так много, да и юноши нынче нерешительные. Так что пойдём гулять сейчас же! Твёрдо заявила она, и морщинистая рука железной хваткой сковала запястье, потащив меня на выход.

Во дворе стояло пианино. Старушка уселась и играла минут двадцать, а я слушал и наслаждался.

— Эх, пальцы совсем не слушаются. В детстве мама посадила нас с сестрой за пианино. Она распсиховалась, а я не бросила играть… Совсем скоро и с сестрой увижусь… Несложно догадаться, что у умирающих людей грустные ноты очень часто проскальзывают в речи.

И как ответить на ухаживания такой женщины?

Я ей мороженое завтрашним днём купил — хотел порадовать с утра, а она с ночи не проснулась…

Я рыдал на пломбир, и он капал на пол, смешиваясь со слезами.

* * *

Заходя в следующую палату, вспоминаю, как месяц назад в ней уходил мужчина. Покидал свет очень болезненно — мог бы отмучиться раньше, но любимая супруга не отпускала…

Как только боль чуть-чуть утихала, дыхание становилось реже, и он успокаивался — она трясла его за плечи и умоляла открыть глаза, посмотреть на неё, со слезами на глазах просила не оставлять её одну!

Она не находила сил отпустить его и не спала рядом уже двое суток.

Он — в одноместной палате. Я организовал ей чай и раскладушку, но она сидит на постели и держит его руки. Говорит нам, что всё понимает, но всё равно не устаёт спрашивать — Он умирает? Мы киваем головой, а она просто не может смириться…

Разве можно было вмешиваться?

Сегодня я навещаю и провожаю в последний путь уже супругу. Она лежит на его койке и сжимает в руках мои ладони…

* * *

Александра Николаевна, древняя старушка, попросила на ужин необычную рыбу. Пришлось прошерстить город и узнать, что эта рыба, увы, занесена в Красную книгу.

Оставалось лишь замаскировать обычную хорошую селёдку.

Какое же было счастье, когда женщина с аппетитом ела её, приговаривая — Жирненькая, вкусненькая! Ну совсем как в молодости!

* * *

Совсем глухая Лидия Ивановна осталась без слухового аппарата — не удалось подобрать. Она не слышит и потому говорит очень много и громко.

Сижу вечерами и слушаю её истории.

Рассказывает она, как и многие старики под занавес жизни, о том, что тревожит душу.

Вот первый раз тебя видит, но сразу про больное — как убили отца, как погиб старший брат, как ей одной было тяжело помогать маме… — признаётся, что было неохота, кается и плачет…

Обнимаемся с ней и прощаемся в воскресенье…

* * *

Живут у нас две прекрасные пожилые барышни.

Одна — резвая дама с характером: привыкла мчать по жизни, заводить друзей, путешествовать, альпинизмом заниматься, коней на скаку останавливать, на баяне играть и крепко обнимать.

Другая — скромная, ласковая, тихая и вкусно готовит. Рецептами отказывается делиться, говорит, что фамильный секрет унесёт в могилу.

Жили они, поживали, болели, лежали и поддерживали друг друга. Да так сдружились, что открыли друг другу страшные тайны.

Как оказалось, у них на двоих был один любовник…

И всё они молодые ломали голову — с кем это он пропадает…

И вот наконец встретились соперницы в хосписе…

Решили не разговаривать друг с другом до конца жизни…

Каждая история, посетитель, пациент и гость живут во мне.

Память зацементировалась в сердце — значит, они будут жить, пока жив я.

Правда, есть нюанс… С такой жизнью я рискую в скором времени пополнить ряды пациентов. Но ничего…

Это мой долг и крест. Если я хоть на минуту удачной шуткой или конфетой смогу вызвать улыбку, облегчить участь — значит, день был прожит не зря. Из этих не прожитых зря дней складывается моя жизнь и биография.

Жаль, что мои старания не смогут оценить надолго — мои новоиспечённые друзья умирают в течение месяца. Но и не нужно: не ради похвалы работаю… До конца не знаю почему, но точно уверен — буду, обязан, не брошу!

Единственный мой вечный друг — это бездомная кошка. Как-то пришла с улицы, выбрала себе хозяина и была с ним до последнего часа. А потом, по-видимому, осталась — потому что вкусно кормили.

Радовала гостей своим присутствием и нежным нравом, ластилась и мурчала на старческих коленях.

И вот в один из вечеров она заговорила со мной…

Похоже, зря я от отпуска седьмой год отказываюсь.

Заработался…

- Чистая душа в чёрством мире… Большое везение, что я нашла тебя… Зверь заговорил ласковым умиротворённым женским голосом.

— Ты кто такая и о чём говоришь? Я бы удивился, честно, если бы умел… Профессия слишком сильно деформировала характер и способность выражать эмоции.

— Я ангел сострадания Наталиэль, и я сострадаю тебе в нелёгком ремесле… Кошка прыгнула на колени и свернулась клубком.

— Спасибо, конечно, наверное… Но ситуация странная. Может, я по ошибке наркотический препарат, предназначенный для пациентов, принял?

— Как тебя зовут, о храбрый муж? Почему «муж»? Я же холост… Или так мужчин раньше называли?

- Михаил… Ответил я и зачем-то начал поглаживать кошку…

— Ты сильный — сильнее многих, кого я встречала. Я хочу разделить твою ношу, сделать тебя крепче. Объединив усилия, мы сможем избавить мир от страданий и горечи. Что-то откликнулось в душе при её словах…

— А почему кошка говорит… Задал я неуместный вопрос…

— Извини. Просто новый мир населяет слишком мало