Королева роз - Брайер Болейн

– Поведай мне, – прошептала я.

Каспар нахмурился еще сильнее.

– Ты принимаешь лекарство, чтобы избежать всего этого, Моргана. Когда ты была еще маленьким ребенком, твои волосы красновато-коричневого цвета превратились в это. – Он с отвращением указал на мои седые пряди. – Твой отец знал, что это у тебя в крови.

Что «это»? Что было в моей крови? Я жаждала задать эти вопросы, но знала, что аптекарь мне ответит.

Я едва помнила время, когда мои волосы не были седыми, а я еще не пила это ненавистное лекарство и не страдала от его болезненных последствий.

Взгляд Каспара смягчился.

– Ты думаешь, что седые волосы – это плохо, Моргана. Но все могло бы быть гораздо хуже. Черты, которые подавляет мое зелье, могли быть гораздо более выраженными. У некоторых фейри были черты зверей: рога, хвосты, когти. Не все из них были такими прекрасными созданиями, какими мы их себе рисуем. Они могли быть темными и злыми. Уродливыми и пугающими.

Я вспомнила мозаики, которые видела в храме, и судорожно сглотнула. Я представила, как у меня вырастают рога. Скроет ли капюшон их или они будут торчать из-под него?

«Старуха с рогами». Я представляла, что меня будут так называть. Наверное, дядя прав, все могло быть гораздо хуже.

– Конечно, если бы у нас были силы фейри, иллюзия могла бы скрыть все это. То, что часто называют гламуром. Но такие вещи лучше оставить для книг. – Мой дядя начал перетасовывать бутылочки на столе перед собой. – Ты и твои вопросы о фейри. Артур и его вопросы о кровавой магии. Что с вами, дети, на этой неделе?

Каспар вдруг, похоже, вспомнил о чайнике и подошел к камину, его длинная пурпурная мантия волочилась за ним. Он издал недовольный звук, когда поднял чайник с крюка длинным прутом.

– Совсем пустой. Я так скоро всю посуду испорчу.

Чая не будет. Но это уже не важно.

– Кровавая магия? Что ты имеешь в виду?

– Не совсем кровавая магия, – ответил Каспар. – Кровавые ритуалы. Помоги мне понять, пожалуйста, почему твой брат так зациклился на Перуне?

Он говорил так, будто у меня был ответ на этот вопрос. Как будто Артур делился со мной больше, чем с ним. На самом же деле я сомневалась, что он открывает свои истинные мысли кому-либо из нас.

– Перун, бог грома, неба, бурь и молний, – перечислила я, пытаясь звучать так, будто знаю, о чем говорит дядя.

– Да, и дуба, и железа. Но и войны тоже.

– Заря – богиня войны. Ее часто называли Красной девой из-за ее воинских сил. Храм учит, что Заря живет во дворце Солнца и каждое утро на белом боевом коне мчится по небу, возвещая рассвет мира. Перун подчиняется Заре и другим своим сестрам.

– Очень хорошо. Но было ли так всегда?

– Всегда ли он подчинялся? – переспросила я.

Мой дядя кивнул:

– Когда-то Перун был почитаем наравне с Тремя сестрами.

– Правда? – удивилась я.

– Признаюсь, это было давно. Но, похоже, Артур, наконец, начал серьезно относиться к занятиям по истории. Он читал старые тексты, которые рассказывают истории о Перуне и древней битве с богами. Согласно легенде, Велу, верховную богиню фейри, победил Перун, бог войны. Вела бежала от Перуна и его смертоносных молний, уводя свой народ с собой, и превратилась из змееподобного дракона в иву. – Он фыркнул. – К сожалению для дома Пендрагон, богиня фейри всегда была больше связана с драконами, чем любое человеческое божество.

– Но это всего лишь истории, – сказала я. – Детские сказки.

– Однако даже в детских сказках есть зерно истины, – взволнованно сказал дядя. – Твой брат достаточно умен, чтобы понимать это.

Я заколебалась. Артур, определенно, не лишен интеллекта. Но я не могла представить, чтобы он верил в то, что написано в летописи, поскольку ему вряд ли это было выгодно.

– Вела существовала? А что насчет Перуна? Ты ведешь именно к этому?

Каспар Старвивер покачал головой:

– Нет, нет, нет. Но война между людьми и фейри определенно велась сотни лет назад. Это нам достоверно известно, хотя исторических сведений об этом периоде очень мало. Многое было уничтожено. Истина потерялась с годами. Но то, что мы можем предположить, таково: некий человек – вероятно, король или королева – обладал великим оружием, похожим на молнию или гром Перуна. То оружие было достаточно могущественным, чтобы уничтожить Велу или народ фейри, и поэтому в исторической памяти оно еще живо, потому что его боятся. Говорят, что то оружие питалось кровью.

– Кровью? – Я была в ужасе. – Ты что, говоришь о человеческой крови?

– В каком-то смысле, – успокаивающе сказал мой дядя. – Кровавые ритуалы. Кровавые жертвы. Животные и тому подобное. В прошлом это было достаточно распространено.

Я вспомнила о красивых алтарях в храме Зари, Морены и Деваны, усыпанных цветами, снопами пшеницы и маленькими свитками.

– Но сейчас богини не требуют крови. Ты говоришь о другой эпохе, о временах варваров.

– Я полагаю, с женской точки зрения все именно так, – сказал Каспар. Его явно забавляло отвращение на моем лице.

– Я не знаю, реальны ли боги. – Я нахмурилась. На самом деле я сомневалась в этом, как и мой дядя, так что мой скептицизм его не обидел. – Но ритуалы Трех…

– Красивые? Мирные? Это слова, которые ты пытаешься подобрать? Да. И все же, когда мы отмечаем приход весны Морены, разве мы не топим женщину в реке?

Я с ужасом уставилась на Каспара:

– Женщину, сделанную из соломы. Чучело!

– Она одета в настоящую одежду, свойственную типичной представительнице любого города или деревни.

– Для той, которая отдает свой старый наряд соломенной женщине, – это честь! – горячо воскликнула я.

– Потому что женщину, в сущности, и предлагают богине, – вздохнул Каспар, явно стараясь быть терпеливым. – Морена требует жертву, не так ли?

– Но никто не умирает. Крови нет, – настаивала я. – Это безобидный ритуал, чтобы изгнать зиму и приветствовать весну.

Дядя пожал плечами:

– Пусть так. Но я всегда задавался вопросом о корнях этой традиции. Наверняка в какой-то момент в прошлом вместо чучела в реку бросали живую женщину.

– Ну, мы этого больше не делаем, – упрямо сказала я. Мои глаза округлились. – Неужели ты думаешь, что Артур…

Как только я произнесла последнюю фразу, меня охватил холод. Подобное было слишком легко представить.

Но Каспар просто рассмеялся:

– Нет, нет, дитя. Никакая женщина не пострадает в весенних ритуалах в этом году.

Я почувствовала большее облегчение, чем следовало бы.

– Хорошо. Какой ужасной, должно быть,