Барин-Шабарин 5 - Денис Старый

— Второе письмо от профессора Николая Ивановича Пирогова. Он сейчас заканчивает свою деятельность на Кавказе и едет к нам. Может быть неделя, дней десять и профессор приедет именно сюда, в Спасо-Елисаветинский монастырь. Примите его по достоинству, все покажите, подготовьте классы для обучения. Уверен, что господину Пирогову будет что рассказать, — сообщил я.

А сам еще подумал, что ему будет чем и восхититься. Во-первых, нам получилось сделать существенный запас эфира. Вещество было изобретено только пять лет назад, хотя и получило быстрое распространение. И Пирогов уже сделал свои первые полевые операции под наркозом. Но эфира в России было мало, явно не хватало для массового применения. Более того, три врача, выпускника Харьковского университета, были обучены использовать эфир и определять дозы обезболивания. Я своей волей приказал делать то, за что меня и самого на каторгу могли бы отправить. Взятые людьми полицмейстера Марницкого убийцы были подопытными, к которым применялся наркоз. Двоих мы так убили, но продвинулись в медицине. Не жалею о содеянном. Две смерти подонков, скорее всего, спасут десятки, как бы и не сотни, жизней русских солдат и офицеров.

Во-вторых, гипс. И его достаточно накопили. Ведь Пирогов для лечения переломов пока использует крахмал, уступающий по характеристикам гипсу. Можно говорить и про в-третьих и в-четвертых. Чего только стоит то, что мы имеем целую роту медицинских братьев. Задача у них героическая. Именно чаще они, а не женщины, как было в иной реальности, будут вытягивать с поля боя раненых и оказывать им первую медицинскую помощь. При этом готовы волокуши, тряпичные носилки, специальные сумки. Все то, к чему будут приходить медицинские службы мира кровавым опытным путем, мы предусматриваем.

— Господин губернский полицмейстер, как по вашей линии? Работа ведется? — спросил я. — Я не слышал доклада от вас уже как месяц. Все, нынче уже война началась и нужно более активно работать.

Марницкий встал со своего стула, одернул мундир. Толстеет главный полицмейстер. И ведь не заставишь его заниматься физическими нагрузками. Хотя в губернской полиции и введены нормативы по физической и строевой подготовке. По правильному, сменить бы его. После того, как очистили губернию от разной грязи четыре года назад, Марницкий, служит, словно все уже сделал и в губернии нет преступности. Не сомненно, ее мало, но есть.

— Следственные группы готовы, списки полка ландмилиции определены. Часть проходит обучение в военном городке под Екатеринославом, — отчитывался передо мной Марницкий.

Я предполагал все же создавать чуть ли не губернскую армию. Если с моим полком вышестоящие чиновники в столице еще смирились, то увеличение военного контингента вневедомственных вооруженных сил могли бы встретить ревностно, как бы и не враждебно.

Так что я поступил хитро. Потребовал организовать ландмилицию, по сути полк территориальной обороны. При этом милиционеры прибывали только на сборы на месяц-полтора. Правда стреляли они не десять патронов в год, как это было в русской современной армии, а как бы не по три сотни в месяц. И командовать будет этим полком Матвей Иванович Картамонов, мой крестный. По крайней мере, он командовал им раньше. Не знаю, как будет Картамонов воевать, с его-то ухудшающимся здоровьем.

И теперь полк должен быть уже сформирован на постоянной основе, вооружиться. И учиться, учиться, учиться. Кроме того, я уже знаю, какие трудности есть в оставшихся в Екатеринославской губернии военных поселениях. Это такое ублюдочное явление, когда крестьянин и не солдат, и солдат не военный. Живут в деревнях, как в концлагерях каких, все по режиму, даже отбой у крестьян.

Финансирования там почти что и нет, мол сами прокормятся с земли. Но, прокормиться они еще могут. У этих горе-вояк просто нет никакого оружия и бедных крестьян гоняют с палками, как в штыковую. Ни губернатору, ни мне, нельзя было лезть в дела военных поселений, которые в ведении военного министерства. Они уже исчезают, но отчего-то в южных губерниях все никак не исчезнут.

Но я не был бы собой, если бы не влез в дела военных поселений. Влез частью, и с выгодой для тех офицеров, что вынуждены служить в таких вот деревнях. Я договорился, что мне сдадут в аренду крестьян, чтобы распахать ряд пустошей, которые к моему удивлению в губернии были, ну а я скупал где только мог старые ружья и передавал администрации военных поселений. Теперь же я думаю по началу войны вооружить этих крестьян, одеть их, ну и использовать большей частью в обозах, лучших же собрать в отдельные охранные батальоны. Нужно же кому-то сопровождать медицинскую службу, обозы, охранять лазареты, пленных сопровождать. Такие батальоны помогут высвобождать солдат для фронта.

— Хотел, чтобы все услышали эти цифры… Более того все они будут в ближайшее время опубликованы в «Екатеринославских ведомостях» и даже в женском журнале, — сказал я и махнул рукой еще одному своему помощнику, Матвею Андреевичу Шкурко, который отвечал за статистику общих трат.

Шкурко говорил, а я ловил на себе женский то удивленный, то грозный взгляд, но все больше Лиза смотрела на меня с гордостью и любовью. Да, цифры были такие, что осознать их сложно. И я не говорил жене, что сколько что стоит и куда идут средства от продажи многих товаров и ресурсов, доля от которых принадлежала лично мне.

В целом получилось так, что за неполный год траты составили уже один миллион двадцать три тысячи рублей. Из этих денег только половина, причем даже меньшая — это Фонд. Чувствую, что вечером меня ожидает серьезный разговор с женой. Она даже не могла предполагать, какими суммами я ворочаю. Не знала Лиза и о том, сколько проектов финансировалось мной лично.

И как тут не удариться в махинации в Петербурге? Это еще всем повезло, что я презираю финансовые пирамиды. А то люди в этом мире не пуганные и свой «МММ» я бы создать мог, чтобы облапошить всех и каждого. Но, так или иначе, но хотя бы часть своих денег я хотел бы вернуть. Война только начинается, мне нужны свободные средства, чтобы быстро решать неминуемо возникающие проблемы.

Несмотря на то, что с развитием Екатеринославской губернии увеличивался и бюджет губернии, денег не хватало. Именно для того, чтобы я максимально подготовился к войне, задирались цены на многие ходовые товары. К примеру, цемент, производящийся на губернских заводах по стоимости относительно привозимого из Англии был