Телохранитель Генсека. Том 2 - Петр Алмазный

кремлевской больницы, Валентина Ивановна растолкала меня. Я, толком не проснувшись, подставил спину и просто переждал осмотр. Врач был незнакомый, а медсестра — та самая женщина-колобок — умело и быстро сделала перевязку. Морщился, слушая ее сюсюканье и обрадовался, когда они собрались уходить. От ее «бинтиков-ваточек-раночек» уши уже сворачивались в трубочки.

— Может, чаю попьете? — предложила Валентина Ивановна.

— Нет-нет, спасибо! — отказался врач. — Мы торопимся.

На круглом лице медсестры появилась разочарованная гримаса. Она бы точно не отказалась. Теща метнулась на кухню и вышла с большим пакетом пирогов. Всучила, несмотря на протесты доктора.

— В дороге поешьте, пироги отличные, нигде таких больше нет!

— Ой, спасибо! — кругленькая медсестра сразу сунула руку в пакет, достала пирожок и надкусила. — М-ммм… Вкуснотища!

Врач ухватил ее за рукав и буквально утянул за двери.

— Смотри, какая ты у нас важная птица, — проворчала теща, закрывая за ними двери. — К тебе врачи на дом ездят, а ножками до поликлиники сходить не судьба.

— Валентина Ивановна, а любимому зятю пирожков предложите?

— Яду бы тебе предложить, да жаль, нет его в свободной продаже, — Валентина Ивановна поджала губы и гордо удалилась в зал. С счастью, мысли ее были не столь злобные, как слова. Так что опасаться покушений со стороны тещи мне не приходилось. Я лишь покачал головой и усмехнулся, когда она со стуком захлопнула двери. Включила телевизор и сделала громкость на полную.

— Господа, я вас жду послезавтра ко мне. Откушать. Я надеюсь, вы не откажетесь поставить подписи под моим завещанием? — послышалось из-за двери.

Телеспектакль, кажется, Островский, «Лес». Кстати, довольно неплохой, в постановке Малого театра. Режиссер великий Ильинский. Я его смотрел в двадцать пятом году в интернете. Не знаю, что уж меня торкнуло, я вообще-то не театрал, но увлекся и досмотрел до конца. Однако, сейчас я бы тоже не отказался «откушать».

Кофеварка, к счастью, стояла в шкафу. Не хотелось бы собачиться с тещей, убери она снова кофемолку и турку в свои тайные закрома. Сварил кофе, налил чашку и, наслаждаясь ароматом, сделал первый глоток. После второй чашки почувствовал, что окончательно проснулся. Поставил на плиту чугунную сковороду, нарезал сало, лук, быстро поджарил. Разбил сверху три яйца и, поставив сковородку на железную подставку, приступил к завтраку. Почему-то яичница на сале получается особенно вкусной, когда ешь прямо со сковородки.

Зазвонил телефон. С работы? Надеюсь, что да! Я еще неделю буду на больничном, хотя, положа руку на сердце, я бы сбежал на службу уже сейчас. Не представляю, как вынесу неделю один на один с тещей.

— Полковник Медведев слушает, — бодро произнес я, надеясь услышать в трубке голос Рябенко.

— Володечка, сынок! Радость-то какая! — прозвучал в трубке голос матери Медведева, Евдокии Федоровны. — Зоя родила!

— Опять мальчика? — со смехом спросил я. Получается, в четвертый раз стал дядей.

— Девочку, Володя, девочку!!! — прямо-таки закричала в трубку Евдокия Федоровна.

— Как назвали? — задал дежурный вопрос.

— Не помню… — растерялась Евдокия Федоровна. — Имя какое-то не наше, иностранное, трудное. Меня соседки спрашивают, мол, Евдокия, как внучку-то назвали, а я вспомнить не могу. Стыдоба-то какая!

— Анжеликой назвали! — вмешался в разговор Тимофей Федорович, который забрал у жены трубку. — Ликой будем звать, нормальное имя, а мать все никак не запомнит. Хотели сначала Аленкой, но Вася вот такое имя дочери выбрал. А у тебя как с работой, сын? Сможешь вырваться?

— Пока не знаю, обещать не буду. Но скорее все-таки «нет», чем «да».

— Понимаю, служба… — глубоко вздохнув, протянул отец.

— Передавайте мои поздравления Ваське и Зое! Сами-то как?

— Да нормально. Я печку топлю, мать блины печет. Что с нами сделается? На пенсии-то делов не так и много. Телевизор вон смотрим. Ну, бывай, сын! Внучек за меня поцелуй, супруге и сватье поклон передавай.

— Ну что там⁈ Что⁈ — за моей спиной стояла, ожидая новостей, Валентина Ивановна.

Я и не заметил, как она вышла из зала. Вот ведь любопытная женщина. И слух у нее что надо — даже при орущем телевизоре услышала звонок.

— Племянница у меня родилась, — сообщил ей. — Родители вам привет передают.

— Им тоже, — ответила теща и добавила:

— Вот и вещи детские теперь пригодятся. А ты все ругался, что квартира захламлена. А я все, что девочки носили, сохранила. Надо собрать и отвезти.

Всю следующую неделю квартира напоминала мне секонд-хенд в день нового завоза. Теща и жена доставали из стенки, с антресолей, из кладовки мешки и баулы, сумки и свертки. Казалось, они никогда не кончатся! Девочки принимали во всем этом мероприятии самое активное участие — примеряли мамины платья, бабушкины юбки, рассматривали свои старые вещи.

— Лена, смотри, какая маленькая кофточка! Она дедушкиному Дружку как раз будет. Давай скажем, чтоб надели на него, он тогда мерзнуть не будет!

— Таня, ты вообще глупая что ли? — Лена покрутила пальцем у виска, — Ну зачем Дружку шерстяная кофта, если он сам шерстяной, от природы?

Я рассмеялся, сгреб девчонок и вынес из зала. Мы оделись и следующие полчаса играли во дворе в снежки. Я уже и забыл, какая это радость: вот так, не думая о проблемах, просто сгребать снег ладонями, сминать из него кругляши и бросать в противников, стараясь увернуться от встречных атак. Потом все вместе дружно лепили снеговика. Он получился у нас немного кривобоким, но девочки решили, что красивее не бывает.

Из подъезда вышла Светлана с шапкой и шарфом. Она дала Леночке морковку, я поднял дочку и она воткнула ее в центр снежной головы. Глаза сделали из черных камешков. Линию улыбающегося рта выложили из ягод рябины, которые сорвали тут же, во дворе. Потом водрузили на голову снеговика старую шапку-ушанку и обмотали ему шею шарфом.

— Мама! Он у нас как на открытке получился! — радостно воскликнула Таня. — Жалко, весной растает.

— А мы его в холодильник поставим, он у нас там жить будет! — тут же нашла выход Леночка.

Мы со Светланой присели на качели, и улыбаясь, наблюдали за дочками.

— Представляешь, я даже не знала, что мама не выбросила вещи, которые мы когда-то носили. Она с ними просто физически не может расстаться. Говорит, что сама даже мечтать не могла о такой одежде, все детство в старых платьях