Начать сначала. Я восьмиклассник - Виталий Свадьбин

мужчина. Левая сторона лица имеет застарелый шрам ожога. Бодрый такой старичок, хотя старичком его называть, язык с трудом поворачивается. Крепкий такой дядька, острый взгляд выцветших глаз. Даже непонятно какого они цвета, то ли серые, то ли серо-зелёные. Похоже это и есть ветеран. Я поздоровался первым.

– А, ты и есть сынок Виктора? Проходи парень. Собаку не бойся, не укусит без команды. Бек, свои, – скомандовал Тимофей Макарович своему псу, который подошёл ко мне, чтобы обнюхать моё тельце.

А собачка не слабая, похожа на азиатскую овчарку. Попадёшь такому в зубы, считай пропал. Пёс по кличке «Бек» обнюхал меня и потерял ко мне интерес, улёгся возле ворот на землю.

– Давай знакомится, парень. Я, Тимофей Макарович, фамилия Тимуров, – первым представился ветеран, хотя его данные я уже знал.

– Миша Егоров, пришёл взять у вас интервью для «Пионерской правды», я там юнкором подрабатываю, – представился я.

– Знаю, твой батька о тебе рассказывал, говорил, что книги пишешь. Молодец, коли в таком возрасте способен книги писать. Гордится тобой твой батька. Ну проходи, гостем будешь, чаем угостим, – предложил ветеран.

Мы вошли в дом, здесь стояла русская печь, возле которой хлопотала женщина, лет примерно пятидесяти. Ветеран представил женщину мне, как свою жену Марию Гавриловну.

– Принимай, Марья, гостя, – объявил Тимофей Макарович, своей жене.

Меня усадили за стол, хозяйка поставила блюдо с пирогами, заваренный чай в небольшом чайничке, чайник с кипятком и чашки, сахар на столе уже был.

– Не буду вам мешать. Ты, Тимоша, хозяйничай сам здесь, – сказала Мария Гавриловна.

Интервью за чаепитием, очень интересно и наверняка вкусно. Вот только я недавно позавтракал. Знал бы, что так встретят, дома не стал бы кушать. Я достал лист с вопросами, пока ветеран разливал чай по чашкам.

– Тимофей Макарович, расскажите, как вы узнали о пионерах? Как вступили в ряды юных строителей коммунизма? – начал я задавать вопросы.

– В 1922-ом я попал в детский дом, в самом Челябинске. Тогда мне было всего девять лет. В начале февраля 1923-го года Железнодорожный райком РКСМ5 Челябинска создал дружину юных пионеров имени Спартака. Руководителем этого отряда стал комсомолец Павел Волков. Мы в детском доме об этом узнали только в марте месяце, когда к нам пришёл агитатор от комсомола Николай Проклов, в последствии он же станет нашим пионервожатым. Николай много рассказывал о том, чем занимаются пионеры, как они живут, о чём мечтают. В общем здорово он нас, бывших беспризорников и сирот, вдохновил. Да, наверное, так и можно сказать, вдохновил на участие в новой жизни. Не скажу, что все сразу бросились записываться в пионеры, были и такие, кто скептически относился к призывам комсомольцев.

– А вы, Тимофей Макарович, сразу поверили агитаторам от комсомола?

– Мои родители погибли от рук бандитов, которых во время Гражданской войны хватало. Год я скитался с беспризорниками, только в двадцать втором нас прихватили, отправили в распределитель, а оттуда я попал в детский дом. Не скажу, что мы голодали в детском доме, нас кормили простой пищей, каша и ржаной хлеб. Но даже такая кормёжка мне, беспризорнику и сироте, казалась божественной пищей. За год постепенно стали привыкать к другой жизни, отличающейся от бродяжничества. Агитаторы за пионерию предлагали нам совсем другую жизнь. Главное предлагали не только учиться самим, но и содействовать полной ликвидации безграмотности в молодой Советской республике. Активная общественная жизнь и всё такое. Но меня лично восхитил треугольный платок красного цвета, который многие комсомольцы завязывали вокруг шеи. Очень захотелось носить такой платок, позже я узнал, что это пионерский галстук. В общем я сразу вызвался добровольцем, чтобы вступить в пионерский отряд нашего детдома.

– Тимофей Макарович, были у вас какие-либо противостояния с теми, кто не принимал пионерию? Какие акции вы проводили?

– В самом начале мы участвовали в агитках, агитировали за образование, помогали по мелочам жителям, которые живут вблизи детдома. Противостояния были с местными хулиганами, в том числе из нашего детдома. До драк доходило не раз. Что мне нравилось в пионерском отряде, они всегда вставали горой за своих. Думаю, мой характер приобретал твёрдость именно из-за того, что я был частицей пионерского движения. Года через два, вроде это было в 1925-ом году, мы раскрыли хищение продуктов в детском доме. Не то чтобы тащили по мелочам работники кухни, завхоз поставил хищение на широкую ногу. При этом привлекал воспитанников детского дома к продаже продуктов на рынке. Сообщили своему пионервожатому, а он привлёк ОГПУ6. Арестовали не только завхоза, но и директора детского дома. Что с ними стало не знаю, но я их больше никогда не видел, – рассказывал ветеран, вспоминая своё прошлое.

Тимуров хорошо помнил девизы пионеров, чем несказанно меня удивил. Я даже записал все пионерские девизы того времени.

– Тимофей Макарович, когда вы вступили в комсомол? – спросил я, когда прошло уже больше двух часов нашей беседы.

– В 30-ом году стал комсомольцем и пионервожатым, к этому времени выпустился из детдома и пошёл учеником тракториста, в пригородном колхозе. Тянуло меня к технике, организовал там пионерский отряд, а в 33-ем поехал в Свердловск строить завод, хотя предлагали остаться в Челябинске, в это время здесь строился тракторный завод, но я твёрдо решил поменять место жительства, – продолжал говорить о своей жизни ветеран.

Интервью получилось очень объёмным, я просидел в гостях более пяти часов. Меня даже обедом покормили. Уходя от ветерана, я подумал о том, что хочу написать книгу о Великой Отечественной войне, в которой отражу всю солдатскую правду тягот и лишений простых солдат.

На следующий день поехал, после школы, в горком, чтобы отдать свои записи Ухватовой, на моё счастье она была на месте. Писала очередную заметку в газету «Комсомольская правда», но мне время выделила без разговоров.

– О, наш юнкор и в какой-то степени знаменитость. Привет, Миша, проходи, – такими словами встретила меня Лида.

– Привет, Лида. Почему знаменитость, я не сделал пока ничего особенного? – удивился я.

– Не скромничай. Я тут была на одном «квартирнике» у знакомого. Он выписывает журнал «Уральский следопыт», а там твоя сказка. Ведь твоя же, ничего не путаю?

– Моя, – согласился я, отрицать очевидное не имело смысла.

– В общем, мой знакомый, он актёр театра, читал нам вслух некоторые смешные моменты из сказки. Хохотали до слёз все без исключения. Миша, это успех, я тебе говорю.

Я встал со стула и отвесил французский поклон, сделал это полушутя, чем вызывал смех Лиды. Потом она посмотрела моё интервью с ветераном.

– Ну столько материала уместить в газету не получится, никто не даст