Великий и Ужасный 1-6 - Евгений Адгурович Капба

торчали устрашающего вида турели с самыми настоящими многоствольными пулеметами Гаттлинга (по крайней мере — стволов была куча, и вращались они с таким же мерзким звуком, как в фильмах) и глазками камер. На заседающих в этом здании дам и господ, похоже, запрет на огнестрел не распространялся… Или это — только против тварей?

Механический голос из крошечной коробочки над дверью произнес:

— Назовите себя.

— Бабай Сархан, — я изо всех сил улыбнулся и помахал рукой, стараясь одновременно попасть в объективы обеих турельных камер.

— Цель вашего визита? — продолжал пытать меня голос.

— Ежемесячная регистрация угнетаемых национальных меньшинств и удовлетворение извращенных бюрократических желаний местной администрации.

— Ой, заткнись уже и проходи, трепло! — рявкнула коробочка над дверью голосом Перепелки. — Угнетенный, ять, нашелся! Шевели поршнями — прямо и направо по коридору. Дверь в кабинет — стеклянная, не разбей ее своей тупой башкой, ее только что вымыли!

Мне пришлось станцевать ритуальные танцы в рамке сканера, сунуть ладонь в нутро идентификатора (оказывается, даже паспорт тут был не нужен!), сделать реверанс грозной пожилой тетеньке, которая сидела за монитором на вахте и повертеть башкой, чтобы понять, какое-такое «право» имел в виду вахмистр Перепелка.

Участковый пристав обнаружился быстро. Слишком яркая личность, однако! Он поманил меня хромированным пальцем из противоположного конца коридора, и я чуть ли не вприпрыжку помчался к нему, желая поскорее убраться из-под сердитого взгляда вахтерши. Кабинет вахмистра для этого прекрасно подходил.

Вообще, полицейский неплохо обустроился: стеллажи с книгами, какие-то награды и статуэтки, плазменные панели, диванчик и огромный стол — капитальный, из массива, темный и внушающий уважени… СТОП!

Я затормозил буквально в последнюю секунду.

— ДВЕ…рь! — начал рычать Перепелка, имея в виду, что я уже должен был грянуться о невидимую преграду и или травмироваться сам, или повредить его драгоценные врата, но понизил тон, заметив мою осторожность.

— Мое почтение вашей уборщице, — сказал я, аккуратно тыкая пальцем в очень, очень прозрачное стекло, чтобы войти, и оставляя на нем разводы. — Как это она, однако… Хм, и надпись как будто в воздухе висит! А вас, оказывается, Кузьмой Демьянычем зовут? Здравствуйте, Кузьма Демьяныч. А у меня уже есть один Кузьма знакомый, но он гоблин. Вы, случайно, не родственники? А Кузьма — это прям популярное имя тут, да?

— Гос-с-споди Боже мой, — вахмистр на секунду спрятал лицо в руках. — И что в тебе нашел его сиятельство? Он связался со мной с самого утра и попросил присмотреть, наставить, направить… А ты меня бесишь! Мало того, что клыкастый ублюдок, так еще и охламон каких мало! Чем ты приглянулся моему командиру, признавайся?

— Я присяду? — уточнил я перед тем, как взгромоздить свою задницу на диван.

Диван жалобно скрипнул. Перепелка нахмурился. А я пытался понять — каким боком вахмистр относится к отряду бравых опричников. Может — ветеран? И Воронцов ему поспособствовал при трудоустройстве в полицию? Вероятно, так.

— Наверное, я приглянулся светлейшему князю Георгию Михайловичу Воронцову тем, что спас от смерти его сына, — задумчиво проговорил я. — Других их сиятельств я не знаю, а с этим имел честь общаться лично. Но если что — я тоже не в восторге от того, что вы должны за мной присматривать. Может — разойдемся краями? Вы скажете, что присматриваете, я скажу что ага, мол, присматривают, и всё.

— Ничего не всё! Я займусь тобой, шут гороховый. Так и знай — с семи до девяти вечера ты будешь в моем распоряжении. В восторге ты там или не в восторге — мне похер.

— Но…

— Это не нравится тебе, не нравится мне, вообще, может, никому не нравится. Но это не имеет никакого значения. Его сиятельство хочет, чтобы твои шансы на выживание повысились? Добро! Я сделаю то, что в моих силах, хотя меня с души воротит от вида твоей рожи. Я не намереваюсь быть твоей нянькой, это точно. Выгребать будешь сам, я только научу тебя — как правильно грести. Точнее — попробую научить, потому как обещать что-то с таким ублюдским имбецилом, как ты, я бы и под страхом смерти не стал. Так что будешь ждать меня каждый вечер, и я посмотрю, на что ты годен на самом деле. Все эти клоунские видосики, где ты разделываешь под орех местную шпану и пару жалких псин… Настоящему бойцу сразу видно, что ты циркач, а не воин.

— Так вы тренировать меня собираетесь?! — удивлению моему не было предела.

Вот это новости! С чего вообще князь Воронцов вообразил, что мне нужен кто-то вроде Перепелки в роли наставника? Я вроде как и так неплохо справляюсь! И что вообще может этот солдафон? Палить из бластера и пускать молнии из задницы? Так мне ни то, ни другое не пригодится, потому как магией не владею, а огнестрел — под запретом!

— Я собираюсь выбить всю дурь, которую вколотили в тебя те клоуны, что учили владеть мечом, и дать несколько уроков, которые помогут тебе выжить, да. Но — не более того, — вахмистр откинулся за столом, разглядывая меня обоими глазами — живым и кибернетическим. — Ты что — гладиатор? Я пересматривал видео с твоими боями… Ты красуешься! Небось, Резчик выставлял тебя драться на потеху толпе, а?

Хитер, старый сукин сын! Как он мигом раскусил мое арт-фехтование? Ну да, ну да. Мы не учились убивать мечами, шпагами и саблями. Мы учились делать красиво! Радовать людей звоном клинков и эстетикой боя! Но какое к этому всему отношение имеет Перепелка? Ладно, черт с ним. Посмотрим, что такое новенькое он сможет мне преподать. В конце концов, даже настолько совершенное в плане физических кондиций тело, как тушка полуорка Сархана, постепенно придет в негодность, обрюзгнет и ослабеет, если не тренироваться регулярно!

— Что ж, я согласен, — кивнул я. — Но я пришел, чтобы зарегистрироваться.

— Ты что, думаешь, что я тупой? Думаешь, я не знаю, что ты приобрел забегаловку на княжеские деньги и поколотил одного из боевиков Формации? Я уже поставил галочку напротив нужного адреса и завтра проверю — на месте ли долбаный сейф для твоей корявой кочерги, которую вы, уруки, называете почему-то мечом. Шуруй давай к нотариусу, образина.

— Грубиян вы всё-таки, Кузьма Демьяныч, — с сожалением заметил я.

— Грубияном я был бы, если бы ругался матом при дамах. Или вытирал хер об твои занавески, — резонно заметил Перепелка. — Ты давай там, готовься к экзекуции. Тебе предстоят два часа страданий.

И сделал такой небрежный жест ладонью, одними пальцами махнул, очень вальяжно — мол, выметайся отсюда. Высокомерный расистский старый пердун! Но мой заход про