Граница темноты - Сабино Кабеса

важного торгового пути в Медиальном квадранте. Как она мечтала выбраться оттуда, поступить во флот и исследовать космос. О своих ужасных отношениях с ее приемной семьей, особенно с сестрой. Об отличных оценках на вступительном экзамене. О романе с одним курсантом, который бросил ее ради того, чтобы стать политиком… Но она никогда не рассказывала о том, что как-то обманула приемную медицинскую комиссию, чтобы пройти обследование. Ведь если она страдала врожденным заболеванием, оно наверняка было бы обнаружено.

Лара смотрела на нее, пытаясь дышать в таком же ритме, но начинала задыхаться. Тогда как же Душесс может быть в порядке? Стазисное поле внушало ей ужас. Человек ведь мог умереть, даже не приходя в сознание? Это ужасно, заснуть и никогда не проснуться.

Капитан Скиапарелли распределила задачи среди всех членов обоих экипажей. Список дел, связанных с прыжком, был очень длинным. С прыжком, который был идеей Лары и мог вызволить их из катастрофической ситуации. Напряженная работа требовалась ото всех. Надо было сделать расчеты для перехода сквозь Тессеракт, провести полную проверку двигателя и гравитационных турбин «Некроманта», перенастроить все системы, заменить поврежденные узлы, по крайней мере те, которые могли быть заменены, настроить антигравитационное поле «Банши», чтобы оно могло вместить в себя два корабля. Все это надо было сделать с такой же точностью, с какой лейтенант Родес только что прооперировала Душесс.

У них было много работы и мало времени. Кроме того, состояние сержанта внушало опасения. Капитан всем разъяснила ситуацию. От скорости их работы сейчас зависела жизнь Риомар.

Ларе было поручено вместе с картографом Пикси Ван-де-Миллер проверить гравитационные данные последней точки, из которой «Некромант» совершил прыжок к Божьему оку. Старая Земля находилась слишком далеко от них. О том, чтобы вернуться сейчас на нее, речь даже не шла. Чтобы добраться туда, надо было совершить от семи до девяти самых длинных из возможных прыжков. Необходимо было выбрать узловые пункты и вернуться в первый из них, чтобы опять попасть в свое время. Теоретически, разумеется…

Лара наблюдала за дыханием Душесс и думала о данных для прыжка, о гравитационных соответствиях, о таблицах Летельера и Керхнера, о матрице анаморфотных искажений, о параметрах выбора конечной точки, о нейронной звезде, находящейся на расстоянии в сто сорок девять лет от нее, с которой триста лет назад для нее и один месяц назад для Урсы и ее команды «Некромант» совершил свой последний прыжок.

Сейчас у нее было время отдыха, но она не могла расслабиться. Зеленое мигание лампочки и медленное дыхание Риомар не позволяли ей заснуть. Нервы ее были на пределе. Ее подруга могла умереть. Запланированный прыжок мог вернуть «Некромант» в его время, а мог просто разметать на кванты в какой-нибудь точке гиперпространства, этой загадочной зоне между Внешним и Внутренним пространствами. А что будет с «Банши»? Они тоже вернутся в прошлое? Согласно существующим теориям, они не могли вернуться в момент времени, предшествующий моменту своего отправления. Они совершили бы прыжок вместе с «Некромантом», но оказались бы разделены с ним тремя веками. Таким образом, возвращение было бы одномоментным, но в разные эпохи. Было очень странно думать о времени таким образом. Воспринимать его не линейно, а… Как ткань? Как живое существо, которое сворачивается и разворачивается, когда к нему прикасаются? Если это так, есть ли у этого существа право защищаться, когда они делают то, что собираются сделать? В конце концов, то, что они хотят сделать, является нарушением всех его законов. А если это невообразимое существо против?

У Лары голова шла кругом. У нее было слишком живое воображение. Да что там говорить, все могло выйти совсем не так, как они задумали, даже без воображаемых проблем. Еще никогда в истории человек не совершал такого прыжка. И никто никогда не бывал в такой близости от черной дыры. Живым. Манкевич, Памен, Пикси Ван-де-Миллер и Лара провели последние несколько часов, испытывая ИИ «Банши» на прочность в попытках рассчитать тензоры, флексоры и другие параметры прыжка с чрезвычайной точностью.

Они не хотели рисковать больше, чем того следовало. Если бы все вышло хорошо… Тогда «Некромант» вернулся бы на страницы исторических книг, а они – почти что в свое время. Если бы все вышло хорошо…

Возможно, по возвращении она могла бы написать монографию и опубликовать ее в Журнале астрофизических наук Мюнхгаузена, штаб-квартире самого престижного университета Федерации. Разумеется, она бы написала ее в соавторстве с младшим лейтенантом Манкевичем. К сожалению, она не могла включить в соавторы Памена… Ее бы посчитали сумасшедшей. Лара уже даже придумала название: «Время и черные дыры: если вопросы “когда?” и “где?” теряют свой смысл». Авторство Лары Ливитт и знаменитого Ли-Дзы Памена.

Лара улыбнулась. Снова ее воображение. Ей нравилось фантазировать, как она будет купаться в лучах славы, когда даже ее трудности с публичными выступлениями будут восприниматься как ее достоинства. Она воображала себя получающей престижную научную награду или повышение по службе за особые заслуги. Лара видела себя на сцене, дающей конференцию или интервью, в то время как полный зал рукоплескал ей. У нее была склонность к подобным фантазиям, с которой даже псимониторинг не мог ничего поделать. Вероятно, это была компенсация ее комплекса неполноценности.

Она вздохнула, возвращаясь к реальности, и снова посмотрела на подругу. Грудь Душесс медленно поднималась и опускалась. Сможет ли она заснуть рядом с ней, лежащей в коме между жизнью и смертью? Лара легла на кровать и закрыла глаза. Она подумала о том, насколько невероятно было то, что она познакомилась с Пикси Ван-де-Миллер, знаменитым картографом «Некроманта». Со штурманом Кемиром Малибрансом. С инженером Ли-Дзы Паменом, изобретателем антигравитационного двигателя. Она работала бок о бок с ними – историческими персонажами. Даже занимаясь своей частью уравнений, Лара все время поглядывала на них. Если они обращались к ней с вопросом или просили передать маркер или что-нибудь еще, она чувствовала мурашки на коже. Как у капитана, восхищавшейся Урсой Красной, у нее в юности был свой кумир – Ван-де-Миллер. Она постоянно цитировала ее во время учебы в Академии. После своих экспедиций, сделавших ее знаменитой, Ван-де-Миллер занялась научными исследованиями. Ее работы входили в обязательную программу Академии. Сможет ли Лара когда-нибудь рассказать кому-либо, что она сидела с ней рядом? Что ее коротко подстриженные волосы в реальности были темнее, чем на голограммах? Что у нее был небольшой тик, который заставлял ее кривить губы, перед тем как она начинала говорить?

Она открыла глаза и снова посмотрела на Душесс. Из-за пребывания в стазисе ее кожа прекрасного карамельного