Темный принц: Тяжело быть младшим. Маленьких все обидеть норовят. Что выросло, то выросло. Путешествие в Дубраву. Чужак - Ксения Николаевна Баштовая

Откашлявшись (Ах, какие радость и надежда в это время были написаны на лице Шамита! Не дождешься, рыжий! От меня так просто не отделаться.), я выдавил:

– Че… кхе-кхе… го?!

– Почему ты ненавидишь своего отца? – еще раз ровно повторила воинша, не пытаясь, впрочем, даже поднять на меня взгляд.

Над поляной повисла настороженная тишина…

– С чего ты взяла? – Нет, я никогда не пойму этих светлых! Это надо же такую чушь сморозить!

Даже Шамит замер, уставившись на меня во все глаза, а Тайма лишь пожала плечами и, не отрывая взгляда от ткани, на которой стояла еда, тихо начала:

– Ты знаешь, куда и зачем мы едем. И ты – с нами. Помогаешь. Клятву даже дал. Вывод только один – ты его ненавидишь и желаешь его смерти.

Видимо, на этой ткани все же есть узоры, иначе чего бы она ее так разглядывала?

Нет! Я с ума сойду с этими светлыми! Придумать такое! Да за кого они меня принимают! Хотя… с их заворотами только такое и можно вообразить! М-дя, м-дя и еще раз м-дя… И что теперь бедному несчастному мне говорить? Ага, правду, правду, и ничего, кроме правды. Чтобы они меня прямо здесь шаровыми молниями закидали! Ну может, не прямо, может, отойдут чуть подальше… И то только из-за того, что гоблины еще недалеко, да и дракон точкой на горизонте виднеется!

– Ну… – начал я, мучительно соображая, как бы сказать правду и в то же время ничего не раскрыть, и из-за этого медленно подбирая слова. – Я знаю, куда и зачем вы идете. Что да, то да… Но… Весь вопрос в том, сможете ли вы это сделать!

Оборотень вскинулся, собираясь выпалить очередную гадость на тему «все темные, мягко говоря, не совсем хорошие», но Аэлиниэль положила ему руку на плечо, и вор, недовольно передернувшись, затух. Сама же эльфийка флегматично поинтересовалась:

– То есть ты говорил правду? Артефакт действительно сломан?

– Почему это сразу сломан? – почти искренне удивился я. Почти. – Разряжен, вот и все. Так вы же и не просили, чтоб он работающим был! Сказали: «Нам нужно „Сердце Дракона“!» А работающее оно или нет – никто ничего не упоминал! – Теперь осталось только глазками невинно похлопать…

Нет, лицо рыжика надо было видеть! Так разочаровали, бедненького, буквально в лучших чувствах!

– С-скотина! – прошипел Шамит, рывком вскакивая на ноги.

Я сладко зевнул и монотонным голосом процитировал:

– «Заведомое оскорбление принца либо принцессы из рода Властелинов лицом, с которого невозможно потребовать сатисфакции, карается каторжными работами на срок от пяти до семи лет с конфискацией имущества либо смертной казнью через усекновение головы» – пункт второй статьи пятьсот двадцать седьмой Уголовного уложения Темной империи. А вот следующий абзац гласит: «В случае, если к данному субъекту невозможна применить каторжные работы, то за него отрабатывают ближайшие родственники или друзья». Так что ты там говорил, рыжий? А то я не расслышал, уши заложило…

И я демонстративно поковырялся в ухе.

В ответ оборотень прошипел что-то на языке многоликих (тайс’эрнетс – это «подлец» или «мерзавец»? Хоть убейте, не вспомню. Надо будет у Микоши потом поинтересоваться. Или у Наэвы, жены Гойра, полюбопытствовать. Она ведь тоже оборотень – в пантеру перекидывается), рванулся к своему коню, взлетел в седло, не касаясь стремян, и уже оттуда рявкнул:

– Так и будете стоять?! В Храме разберемся, за каким мархангом он туда прется!

Нет, вы это слышали? Я прусь в Храм! Да если бы не эта мархангом пришибленная клятва, я б уже давно в школе был!

Да и Вангар хорош! Им помыкают, как лейной в упряжке, а он хоть бы ухом повел! Нет, я вас спрашиваю, кто главный в этой шайке-лейке?

Лишний раз убеждаюсь, прав был Гойр, когда говорил: «Все оборотни такие! Такие-е-е!! У-у-у… Не заметишь, как на шею сядут, ножки свесят и болтать ими будут!»

Правда, начальник гвардии Кардмора сказал это только один раз. Под хмельком. Шепотом. Когда Наэвы поблизости не было и он три раза в этом убедился. В общем, отборная «Команда Светлых Героев» молча упаковалась, и Тайма, отведя с лица прядь серебристых волос, мягко поинтересовалась:

– Ди, ты идешь?

А куда я, бедненький, денусь? Из закупоренной-то банки?

* * *

Кони команды под своими седоками величаво шагали по зеленой траве, гордо изгибая шеи и пыжась оказанной им честью. Мы с Тримом тихо помирали со смеху, глядя на это триумфальное шествие. Справа возвышалась горная круча. Серая стена, выбитая по легендам из тела земли молнией Доргия, бога-громовика, острыми шипами вонзалась в поднебесье. По левую руку медленно ползла светлая полоса рощи…

Постепенно большая часть моих попутчиков отстала от меня. Наравне со мной, хотя и чуть поодаль, ехали, тихо споря, только Шамит и Тайма. Точнее, спорил только рыжий. И не тихо. Очень даже громко, демонстративно поглядывая в мою сторону. В ответ на тихие мягкие слова воинши оборотень огрызался и бросал на меня гневные взгляды, прямо-таки исполненные праведного возмущения и негодования. Тут даже прорицателем быть не надо, чтоб сказать, о чем они говорят!

Ой, даже как-то неудобно получается: он меня так безосновательно хает. Все без повода да без повода… Надо ж хоть поддержать свое звание злобного, хитрого и коварного темного! А то просто роняю престиж семьи. Та-а-ак… Что тут у нас в окрестностях интересненького водится?..

Я незаметно оглянулся по сторонам и чуть не заорал от радости, разглядев впереди, почти у самых скал, небольшую лежанку лесного кама. В отличие от своих близких родственников, каменных камов, лесные получают все необходимое им для жизни из воздуха, света и земли. Вот только они страсть как не любят, когда их беспокоят. Сейчас лесной, похожий на торчащий из земли небольшой валун, сладко спал…

Нельзя ж упускать такой великолепный шанс. Ни боги, ни братья меня не поймут. Я покосился на Шамита. Ну что ж, рыжий, продолжаем разговор. Трим, повинуясь короткому, еле слышному приказу, послушно вильнув влево. Оборотень, стараясь выдерживать между собой и ненавистным темным расстояние в несколько ярдов, окатил меня яростным взглядом и потянул поводья коням повторяя маневр грона.

До кама оставалось всего три шага.

Два…

Один…

Потревоженный тяжелой поступью лошади, лесной кам взвился в воздух подобно камню, выпущенному и пращи. Долетев до морды Шамитова коня, он издал долгий и пронзительный визг, выражая свое недовольство и возмущение, и рухнул на землю, выбив фонтан грязи, окативший непрошеного нарушителя. Напуганные кони других представителей команды