Рай: правила выживания - Елена Рома

Эксперименты на людях. Нет, меня не удивили бы оправдания высокими научными целями, но это… было за пределами даже моих представлений о добре и зле.

– Где ты хранишь свои записи о результатах… тестов?

– Машка, ты задаешь такие нетривиальные вопросы! Совсем на тебя не похоже. Пожалуй, кроме любопытства надо будет отметить и изменение некоторых свойств личности…

Это был мой последний вопрос. Язык тоже онемел, а потом я начала задыхаться. Сколько у меня в запасе? Мозг может жить без кислорода всего четыре минуты, потом… Вот интересно, что будет потом? Сколько продержится в мертвом теле моя психоматрица? Или распадется сразу вместе со смертью носителя? Мыслила я совершенно четко, страха не было. Было только сожаление, что теперь я не смогу отомстить Крону и его заказчику, да еще… никогда больше не загляну в бездонные колодцы вишневых глаз.

Зрачки еще реагировали на свет, звуки тоже долетали, правда, искаженные хриплыми судорожными вздохами. Я еще видела, как Комаровски с испугом тряс меня за плечи, я еще слышала звук удара и хруст сломанной челюсти. И крик мужа:

– Где Юджин!!!

Потом была темнота. Странно, но в этой темноте мне было комфортно и уютно… Наверное, правы люди, говорящие, что умирать не страшно. Хотя вряд ли кто-то из них умирал как я, в чужом теле. Еще удивляло отсутствие тишины. Мне постоянно слышался чей-то шепот, голос, который, казалось, я вот-вот узнаю. Он то удалялся, то приближался, и, наконец, я даже разобрала слова:

– …все хорошо. Антидот готов. Вводим.

– Идиотка, еще чуть-чуть, и не спасти!

– Сами хороши. Зачем ждали, надо было брать его сразу.

– Но она вела себя так естественно, нужные вопросы задавала…

– Хватит. Машка, хватит притворяться, открывай глаза.

Голос был таким уверенным, что я послушалась. И даже тело послушалось! Я смогла ощутить лицо, шею, руки… Чувствительность и контроль возвращались в обратном порядке.

– Дура, – припечатал Кейст. – Надеюсь, хоть это тебя чему-то научит.

– Спасибо, – смогла сказать я.

– Спасибо скажешь, когда назад полетим. И не вздумай сдохнуть в этом мьенговском раю, – заявил каперанг.

Умеет мотивировать. Почти как Светличный.

– Все, она стабильна, – заявил Юджин. – Можем заняться юным экспериментатором. Очень хочется сломать ему что-нибудь еще, все равно на планету его выпускать нельзя.

– Погодите. У него есть носитель, где он хранит описания свойств каждого препарата.

– Уже изъяли, – ответил Кейст.

– Дайте посмотреть! – взмолилась я.

– Зачем тебе?

– Хочу кое-что попробовать…

– Совсем сдурела, девка? Тебя и так едва откачали!

Действительно, что это я.

– Для экспедиции этот… дебил очень важен. Если в его списках найдется препарат, подавляющий волю или повышающий внушаемость, я смогу его контролировать вплоть до сдачи на психокоррекцию.

– Скучная ты, Маша, – обиженно отвернулся Юджин. – А я так надеялся…

– Подожди, может, еще и не найдем ничего, – успокоил его Бен.

И только Кейст посмотрел… с пониманием. Я обвела взглядом знакомый уже медотсек – как они все тут поместились? Не было только мужа. Спустя некоторое время, когда Юджин объявил, что я уже вполне в состоянии сесть, капитан лично принес обычную карту памяти.

– Смотреть будешь при мне.

– Может, Двинятина позовем? – я боялась пропустить что-то важное, или недопонять или не понять совсем…

– Ты и я, – отрезал Кейст.

– А вы знаете латынь? – спустя пару долгих секунд спросила я.

Записи наш гениальный ксеноботаник вел на незнакомом мне языке, хотя некоторые слова я почему-то понимала. Вот ruber – точно красный. Кейст посмотрел на меня, как на умственно отсталую. Ей-ё, да ведь так оно и есть! А универсальный переводчик мне зачем?! Стоп. Откуда он взялся? А, подарок секретчиков… Ладно, раз есть, надо пользоваться.

И мы с Кейстом резво взялись за дело. Он смотрел свою часть файлов, подключившись к монитору диагностика, и хмыкнул почти одновременно со мной.

– Соображаешь. У него тут про ламенцинию: вызывает эффект повышенной внушаемости.

– А киякурру – подавляет волю, – внесла свою лепту я. – Теперь главное, чтобы эти образцы у него были при себе.

– А если их смешать… – мечтательно произнес Кейст.

То можно получить такой же эффект, как от смеси, что тестировалась на мне. Нет уж, я обещала, что сдам ученого дебила на психокоррекцию, и никто не сможет лишить меня этого удовольствия.

Каперанг тщательно снес все следы просмотренных файлов с внешних устройств и решительно встал:

– Пошли к твоему… гению.

Комаровски держали на нижней палубе, куда вчера едва не попал Аркаша. Увидев меня, он просиял:

– Машка! Как ты меня напугала!

Я его н а п у г а л а! Захотелось добавить к сломанной челюсти что-нибудь от себя… Ладно, и так говорит с трудом.

– Сынок, ты бы поаккуратней в следующий раз… – ласково сказал Кейст. – Девчонку едва откачали. Где у тебя остальные скляночки? Будем изымать.

– А вам зачем? – удивился Владис.

– Ну как, зачем… На тебе будем проверять, – так же ласково пояснил Кейст. – Что нам еще делать весь стандартный месяц на орбите?

– Вы… Вы… не можете! – потрясенно воскликнул Комаровски. – Эта экспедиция… Моя экспедиция! Вы не имеете права!

– На своем корабле я, сынок, имею право на все. И на планету тебя не пущу. Здесь одну чуть не угробил, а там скольких?

– Но с ней же все в порядке, Маш, ну скажи ты ему! – он едва на плакал.

Дебильный ученый маньяк. Я повернулась к каперангу и просительно проговорила:

– Товарищ капитан, может быть… Мы как-то решим этот вопрос?

– Мы решим, – угрожающе протянул Кейст. – Мы так реши-им… Парни просто мечтают расширить твою коллекцию переломов, сынок. А я больше не дам Юджину колоть тебе обезболивающе…

Смешно, но Влад повелся.

– Товарищ капитан…

– Да, сынок?

– Я… больше не буду… Клянусь! Отпустите меня на АстразетаРай!

Задержка эмоционального развития? Застрял в десятилетнем возрасте? Нет, одной психокоррекции мало. Вернусь, заставлю всех его учителей переквалификацию пройти! А родители, спрашивается, куда смотрели?!

Мы с каперангом переглянулись и по молчаливому согласию не стали затягивать представление.

– Хочешь побывать на Рае? Все препараты – мне, – приказал Кейст. – Если с девчонки упадет хоть один волосок, найду и убью. Понятно? Ну!