Лена Сквоттер и парагон возмездия - Леонид Каганов

Но вернемся к филологическому дискурсу. Чтобы понять, как люди разговаривают в реальной жизни, достаточно один раз незаметно включить диктофон, а после добросовестно забить в файл все слова, паузы и отдельные звуки, что записались. И если на слух вам покажется, будто первый водитель спросил меня, по какому адресу мне надо, то текстовый файл не обманешь: «Эа, дешк, куда едем? А? Кататься? Ну… Как, чо, просто кататься, просто ну? Ат. Та. Том. Этом, там, какой адрес, есть там? Че, дом там, и? Ку… Улица? В куда надо вообще?» И если вы думаете, что парень, не сумевший правильно составить ни одной из этих фраз, был попросту редким имбецилом, то запишите свой собственный телефонный разговор и посмотрите, кто вы.

Поэтому третий драйвер покорил мое сердце фразой: «Если вы пока не имеете точного маршрута, устроит ли вас повременная оплата?» Он выговорил ее плавно и без пауз, на одном дыхании, словно репетировал всю жизнь. Возможно, так оно и было, потому что все его дальнейшие речи хоть и оставались правильными, но совсем не на таком уровне качества. Видимо, это был заготовленный трейлер.

Мы тронулись в путь, если этот термин годится для переломанного тамбовского асфальта.

Трип в авто обладает wunderbar двойственностью — с одной стороны, ты на правах хозяина нанимаешь себе работника в услужение. Пусть этот найм длится всего час, но весь этот час ты хозяин, а он горбатится за своей баранкой. С другой же стороны, ты находишься всего лишь в гостях — в чужом home sweet home, и с этим приходится считаться. Чтобы сгладить эти противоположности, этикет поездки требует нескольких минут тактичного молчания для того, чтобы хозяин авто успел примерить маску слуги, а бывший пешеход — маску хозяина.

Как выяснилось на третьем, первые два светофора мой elderly драйвер искренне полагал, что в руке я сжимаю электронный компас. Не знаю, что именно не позволяло ему вслух выражать свое удивление — хочется думать, что это была angeborene тактичность или спокойные mores здешних мест, а вовсе не заманчивость повременной оплаты для всех попыток юной блонди добраться куда надо по компасу.

Когда я объяснила принцип работы GPS моего смартфона, восхищение драйвера было таким неподдельным, что он даже притормозил у обочины, чтобы бережно взять гаджет обеими руками. Как истинного интеллигента волновали его в основном два извечных вопроса: «что делать?» и «кто виноват?» — иначе говоря, как с этим работать, и благодаря кому эта штука исправно работает в Тамбове, а главное — почему я не могу сказать ему точный адрес, а пытаюсь вести по своему навигатору. Для нашего времени он оказался потрясающе неграмотен в вопросах спутниковой навигации.

— Я правильно понимаю, что это место в лесу? — спросил он подозрительно.

— Абсолютно.

— И как же мы туда проедем?

— Мы проедем, сколько возможно, затем я углублюсь в лес, а вы меня подождете в машине. Я найду то, что мне нужно, и мы поедем обратно.

— Сколько же вы будете ходить по лесу? — насторожился он.

— Полчаса, насколько я изучила вопрос по карте. Не больше часа в любом случае. Я же плачу вам за время, верно? Перед тем как отойти в лес, я оплачу первую половину поездки. По возвращении в Тамбов — все остальное и плюс хорошие чаевые.

— Как вам будет угодно, — тут же согласился он, но вдруг снова насторожился: — Простите, если не секрет, а что такой э-э-э… субтильной девушке, как вы, понадобилось в том лесу?

Я поняла, что, если не дам сейчас точного ответа, бедняга останется в уверенности, что я приманка лесных гайдуков, которые спланировали похитить его машину, а самого продать в рабство.

— Одни мои друзья, которые с тех пор мне больше не друзья, — веско ответила я, — ходили в поход, попросив мою любимую туристическую палатку, и забыли ее на стоянке. Я приехала за ней.

— Такая ценная палатка? — удивился он.

— Семейная реликвия, — отрезала я. — Мне не хотелось бы говорить столь личные подробности малознакомому человеку, но именно в этой палатке меня зачали родители.

На миг он открыл рот и тут же закрыл. Похоже, мое объяснение его вполне удовлетворило. Итак, оргвопросы были уже решены, финиш еще далек, и настало время трип-беседы — самого приятного компонента авто. Я обожаю трип-беседы с драйверами по двум причинам. Во-первых, кабина авто неизменно подсовывает таких персонажей, с которыми никак иначе не посидеть в соседних креслах, поскольку наши жизни проходят на разных этажах бытия, никогда не пересекающихся между собой. Но главное — трип-беседа обладает той степенью искренности, которую могут себе позволить только люди, твердо знающие, что больше никогда не встретятся.

— Учитесь? — Драйвер снял разговор с ручника и плавно повел вперед на первой скорости.

— Факт, — подтвердила я. — Учусь везде и непрерывно, с перерывом на сон. Впрочем, кто сказал, что сны нас ничему не учат?

— А в каком институте? — продолжил он с наивной straightforwardness rigidity, присущей его возрасту.

— Увольте. Предпочитаю собственный информационный поиск. Образовательные гетто — не для меня. Ведь учиться в специально отведенных местах — занятие для молодежи с IQ эконом-уровня.

— Да, — вздохнул он, опять по-своему истолковав мои слова. — Сейчас за обучение много платить приходится, всюду деньги, деньги…

— При чем тут деньги, если наш с вами дискурс идет за жизнь и за интеллект, как критерий жизни? — Я изогнула бровь. — Деньги — всего лишь неизбежная зеленоватая аура интеллекта, и пока интеллект жив, аура не исчезнет полностью.

— Вы это серьезно? — Беседа перескочила сразу на третью скорость, минуя вторую, а драйвер посмотрел на меня с таким же изумлением, как совсем недавно смотрел на смартфон. — Ну а если у человека попросту нет денег?

— Nonsense. Не существует людей, у которых нет денег, как не существует настолько нищих людей, у которых нет даже одежды. Просто у одних зеленая аура толще, у других — тоньше. Впрочем, и это относительно. Озеленить свою ауру несложно — надо захотеть этого, включить интеллект в нужном направлении, и тогда деньги появляются сами собой в необходимом количестве.

— Вы интересно мыслите, но я не разделяю вашего мнения, — счел нужным сообщить драйвер.

— Прекрасно, — одобрила я. — Мне вовсе не нужны совладельцы моего мнения. Зачем эта коммуналка? Мое мнение — это мое мнение.

— Зачем вы тогда пытаетесь мне его навязать?

— Я? Навязать? Помилуй, боже. Мне всегда казалось, что насаждать свое мнение — это чисто мужская черта характера. Своего рода попытка оплодотворить собственной мыслью как можно больше окружающих умов — в качестве сублимации за нереализованность в гендерной сфере.

Мы помолчали. Вдоль шоссе тянулось кладбище с оградками и крестами, а за ним — дачный поселок с такими же оградками. Надеюсь, участки в нем были больше, но поселок был дальше ровно настолько, чтобы глаз не замечал этой разницы.

— Так что своего мнения я вам вовсе не навязываю, — повторила я. Просто констатирую факт: у вас нет денег, потому что вы не умеете их иметь. Как бы коряво это ни звучало.