Дети, сотканные ветром - Артём Ерёмин

– Тебе решать, милок, как поступить. Только знай времени в обрез…

Последующий час Лев припоминал смутно. Голова прояснилась лишь тогда, когда ему пришлось окрикивать людей на станции, чтобы они придержали дверь поезда.

– У меня же ничего при себе нет, – сидя в вагоне, не успокаивался Лев.

– Не тревожься. Новые наниматели обеспечат всем необходимым, как устроишься, – обнадёживала Баба Яра и, поняв, что мальчику не помогут речи, неумело потрепала по голове. – Важные решения надобно принимать стремительно, пока страхи и сомнения запаздывают.

Златолужье проскакивало за окнами тесными улицами, вдали набухали бесформенные трущобы Сточных вод. Лев ощупал себя и сумку. Янтарь, куртка и сломанный компас на месте. Вот бы, выходя из дому, и смелость можно было прихватить с собой.

Поезд добрался до стеклянного вокзала, когда мальчик с десяток раз порывался выскочить из него. Баба Яра, заметив настрой подопечного, заботливо взяла его под руку. Всюду сновали торопящиеся чаровники, и Лев со старушкой влились в их движения. Иногда среди людского потока перекатывались на плетёном шаре автоматоны, нагруженные тюками и чемоданами. От услуг одного Баба Яра отмахнулась у входа под стеклянный навес.

– Осталась минутка для сочинительства твоей похвалы, – сказала она, глядя на расписание поездов под вычурными вокзальными часами.

Добыть бумагу и чернила с её напором было проще простого. Набросав пару строчек, Баба Яра выдернула из гребня седой волос и положила на лист. Волос спаялся с бумагой.

– Моё заверение, – пояснила старушка. – Вступив на должность, ты получишь грамоту, разрешающие выезжать по делам Собора. Буду рада, если заглянешь в гости.

Приветливое настроение Бабы Яры освещало им путь в толпе, пока в сутолоке у кассы не произошло то, чего Лев боялся с самого начала. Молодой клерк недоверчиво скакал глазами то на мальчика, то на приглашение Собора:

– Не мал ли ты для старшого трубочиста? Да и где остальные грамоты?

Баба Яра подозрительно сощурилась и осмотрела прыщавого молодчика в строгом кителе, словно сомневаясь в правомерности самого его существования.

– Вы намекаете, будто я, Антонина Марьяна Вежда, женщина хоть и преклонного возраста, но до сих пор не путающая кочерги с зонтом, ошиблась в оценке этого юного дарования? К тому же обвиняете Собор Трёх Мастеров в том, что они приглашают на работу кого попало?!

– Я просто… – молодчик осунулся, его фуражка спала на глаза.

Лев не знал, до чего может быть строга Баба Яра. Он был благодарен пожилому работнику вокзала, который помешал воспалиться ссоре.

– Прошу вас, госпожа Вежда. Поезд «Златолужье-Изымяречной-Собор», – старший чиновник вырвал билеты из рук молодчика и передал Бабе Яре. – Сегодня мы рады вам предложить два купона на бесплатные прохладительные напитки в честь окончания лета.

– Воздержимся, – гордо ответила Баба Яра. – Теперь позвольте откланяться, нельзя заставлять поезд ждать.

– О, я сообщу проводнику, чтобы продлил посадку до самого отбытия.

Баба Яра почтительно улыбнулась старшему работнику, наградив его за понимание.

Уже у выхода на перрон Лев услышал, как у кассы в громкой форме проходил инструктаж, из которого заглавным был вопрос: «Ты знаешь, кто она, сопляк?». Причём мальчик согласился бы поучаствовать в нём. Спросить у самой Бабы Яры ему не хватало духа.

Поезд до Собора не походил на городских сородичей. В голове задумавшего его конструктора смешались чудные идеи для глубоководных аппаратов и робкие мечты о покорении космоса. Состав из вагонов-капсул опирался на монорельс. Сам тягач по форме напоминал пулю или таран. Судя по повреждениям на металлической обшивке, он не раз пробивал неведомые барьеры. Однако несмотря на пошарпанный вид, поезд всем обликом выказывал свою скорость и надёжность.

– Отбытие через две минуты, госпожа. Извольте занять места согласно вашим билетам, – чопорно объявил проводник, встретив Бабу Яру и Льва у люка первого вагона.

Зайдя внутрь капсулы, Лев постыдился своей пыльной обуви. По настольным лампам на журнальных столиках и креслам с мягкими подлокотниками он догадался, отчего только их двоих встретил столь церемониальный проводник.

В вагоне находился один попутчик. Мужчина из-под газеты продолжительно рассматривал Бабу Яру и, уже после того, как его осенило, привстал для приветствия. Спутница Льва, видимо, привыкшая к подобным реакциям, коротко кивнула в ответ.

Проводник с усилием затворил люк вагона, отрезав вокзальный шум. Возникшая тишина вызвала мурашки по телу Льва. Баба Яра привычно устроилась в кресле, с облегчением выдохнув, и тут же ёкнула:

– Кусок угля, а не пирожки моим соседям. Совсем запамятовала наказать Проповеднику следить за тестом.

Лев не удивился подобному доверию. Он даже представил, как кот блаженствует, сообразив, что все гости выдворены из дома.

Не из любопытства, а из-за смятения мальчик подошёл к иллюминатору. Земля за ним начала свой бег. Заскрежетал внутренний каркас вагона. Поезд, на радость Льву, шумно набирал ход. Монорельса впереди пропадала в хмари с радужным отливом, которая мальчику запомнилась с подземного коридора.

– Милый, держись крепче, – сквозь скрежет металла донёсся голос Бабы Яры.

Многоцветные переливы неумолимо приближались и вдруг…

Поезд, точно пробив снежную стену, ворвался в туман, та граница и называлась Пеленой.

Лев глупо открывал рот, хватаясь за уши. Слух возвратился с шипением воздушных клапанов, которые выравнивали давление в капсуле. Теперь поезд шёл мягко, конструкция вагона подвывала только при недолгих вибрациях.

За толстым стеклом иллюминатора цвета потускнели. Из дневного неба высосали синеву, и в его теперешней серости проявились невообразимо яркие звёзды. Будто, пойманные на крючок, размазанные огоньки всеми силами пытались вырваться из плена. Солнце же вовсе потеряло свои контуры.

– Давно я не путешествовала за пределами града царского. Слышала, мир по ту сторону Пелены изменился. Может статься, увижу чего-нибудь занятного в мареве, – заявила Баба Яра.

Лев боялся обернуться на её голос