Активная разведка - Сергей Юрьевич Сезин

– А как я там буду, не знаючи тамошних языков?

– Ну, тебя, товарищ Ежи, не тайным посланцем под видом местного туда направляют, а кавалерийским командиром. Прикажет тебе командир полка: «Атакуй правый фланг банды!» – и атакуешь, даже при незнании языков. А когда надо будет разговаривать – для того толмачи есть. Не слышал шутку про «господ саксаулов»?

– Нет.

– Не знаю, насколько она правдива, но рассказывают ее про генерала Скобелева. К нему пришли местные старейшины о чем-то договариваться. А у него со вчерашнего в голове трещало, потому он толмача опередил и сказал не «господа аксакалы», то есть местные старейшины, а «господа саксаулы», то есть назвал их местными кустами. Хорошо, что толмач это понял и перевел правильно, потом и до генерала дошло, что он что-то путает. Пройдет время, сможешь сказать, что беру у тебя лепешку за половину твоей цены, потом сможешь и о местных поэтах беседовать, если хорошо язык усвоишь.

– О стихах так о стихах, мне бы только перед туркестанскими поэтами у себя дома побывать, на сына поглядеть.

– И это можно. Значит, мы договорились, а детали уже потом.

Теперь Егору надо было спросить Ядвигу, на что она согласна, поскольку он может вскорости оказаться в месте далеком, на здешнее совершенно не похожем, может, даже и совсем диком и суровом.

Ядвига выслушала его, хотя он ничего точно сказать еще не мог по поводу будущей службы, ибо и сам толком не знал, и ответила, что нет, она не согласна уезжать из Минска вообще, а в неизвестно какие дали еще более.

Она ценит то, что Ежи не исчез, как утренний туман, хотя имел такую возможность, и даже можно сказать, что сделал ей предложение руки и сердца, но нет. Не потому, что Ежи чем-то плох, а оттого, что они не созданы друг для друга. Она все время ощущает, что их встречи – это что-то временное и когда-то закончатся. Сегодня или завтра, но это не будет на всю оставшуюся им жизнь. Им суждено что-то другое или кто-то другой, а они пока были тем друг для друга, кого сейчас называют «врид», то есть временно исполняющим должность. И Отец Небесный это видит и показывает, ведь за почти два года тесного знакомства не послал им совместного ребенка. Хотя и у нее, и у него с другими дети были.

– Прощай, Ежи, и, если ты будешь вспоминать обо мне, то вспоминай только хорошее.

– А у нас с тобой ничего плохого и не было. Возможно, я не достоин тебя, но это решаю не я.

                          Hej, tam gdzieś z nad czarnej wody

                          Wsiada na koń kozak młody.

                          Czule żegna się z dziewczyną…

                          Żal, żal za dziewczyną,

                          Żal, żal serce płacze,

                          Już jej więcej nie zobaczę[9].

Что в переводе приблизительно так:

                          Где-то там, над чёрной водой,

                          На коне козак молодый.

                          Попрощался он с дивчиной.

                          Жаль, жаль, жаль дивчину,

                          Жаль, жаль, сердце плачет.

                          Больше мне ее не видеть.

Теперь надо ждать обещанного отпуска на родину, к семье. И Егор поехал в Ростов, ибо обещанный перевод Михаила туда состоялся. Первую неделю отпуска в городе стояла сильная жара, а потом, с двадцатого числа пять дней сплошных дождей. Вот и пришлось первую неделю с сыном гулять, а вторую сидеть дома за разговорами. А поездка в родной хутор так и не случилась.

Дашин муж Михаил работал в краевом исполкоме, куда его перевели после образования в прошлом году Северо-Кавказского края. В него вошли: область Войска Донского, область Кубанского Войска, бывшая Черноморская губерния, область Терского Войска и новообразованные автономные области Северного Кавказа. Край получился огромным, да еще и центр его сильно смещенным на север.

– Оттого все сложные вопросы внутренней политики решаются в Ростове, и исполком осаждается делегациями с мест, которые пытаются что-то лишнее для себя выцарапать. Прибыла делегация из автономной области с просьбой выделить средства на строительство небольшой гидроэлектростанции. И отделы с подотделами отрываются от работы и составляют бумаги, можно ли это при текущей ситуации, а если сейчас нет, то когда и при каких условиях. Только закончили составлять бумаги, как приезжает другая делегация уже из другой области и с такой же просьбой. И мы снова сочиняем! В этом году же со строительством их будет нечто совсем неожиданное, на что они не рассчитывают! Средства из «Севкавгидростроя» пойдут не на плотины и каналы, а на подъем кораблей с морского дна!

– Миша, а ты не шутишь?

– Если бы! В Новороссийске на дне лежит танкер «Эльборус», вот его поднимать будут, потому что такие суда очень нужны. А поднимать будет московская организация, я ее название не сильно хорошо запомнил, что-то там «Особого назначения». Работать будут они, а платить Гидрострой. Быть в этом году шуму, как при осаде Иерихона! Все области узнают и обрушат наши стены свои плачем и стоном.

Дальше Михаил велел жене закрыть уши и плотно выразился про гигантоманию в государственном строительстве, ведь вместо огромного края можно было сделать три меньшего размера области, и было бы куда удобнее. На одних командировочных сэкономили бы больше, чем потратили на дополнительные исполкомы вместо одного!

Даша только фыркнула в очередной раз и сказала, что Миша как муж хорош, но как ругатель слабоват и далеко уступает покойному ее брату Ивану. Того даже отец их отчаялся отучить ругаться за троих и добился лишь того, чтобы Иван это за обеденным столом не делал.

– Да, я Ивановы словесные выкрутасы помню. Как завернет, так мама ваша подолом заслонится, а кошка вихрем на чердак взлетает! Жаль, что в войске Донском не было тогда тяжелой артиллерии. Я такую на фронте видел. Везут ее на четырех повозках, и каждую тянут десять лошадей в сорок пудов весом! Вот к такой бы Ивана приставить – и пушка обогнала бы пехоту и конницу, когда от Ивановых ругательств у коней бы под репицами запекло! А недавно я видел, что ругань не только лошадям помогает двигаться побыстрее и подводу на бугры выносить, но и неживому тоже. То, что коням или быкам – мы все видели, как им помогает, а тут железный трактор! Вез он к станции волокушу с грузом и не стал идти на горку. Зеваки смотрели, как трактор в гору не идет, пока один такой седенький старичок не сказал,