Активная разведка - Сергей Юрьевич Сезин

– Интересно, а это сработает, если баржа на реке на мель сядет?

– Есть теперь в городе университет, он может и исследовать, как влияет ругань на скорость полета пули или снаряда.

Все засмеялись.

А у Егора и Даши чуть позже состоялся разговор о том, что он будет делать дальше.

– Меня отправляют на службу в Туркестан. Куда именно и что там за условия – еще ничего не знаю.

– А та женщина из Минска, о которой ты писал, с тобой поедет?

– Нет, она отказалась уезжать.

– Вот как…

– Даша, я ей предложил приехать ко мне, как только ясно будет, где и что. Если бы оказалось, что в том гарнизоне и голову преклонить негде, то я бы ее к себе не вызывал, пока все не станет на место. Но там другое. Она сказала, что давно ощущала, что мы не друг для друга, и все с нею будет только временно.

Про мнение Ядвиги, что раз у них за два года не был зачат ребенок, то это проявление инородности их друг другу, он говорить не стал. У Даши и Михаила до сих пор нет своего ребенка. Скажешь про это и разбередишь болезненное место.

– А я уже с тобой хотела переговорить, чтобы ты Мишу-младшего от нас не забирал. Привыкли мы к нему. И он тоже к нам. Вот и хотела, чтобы ты подождал, пока на новом месте все не станет на свои места, и жилье, и все остальное.

– Наверное, сестренка, так и надо сделать. Миша еще маленький, нужна женщина, чтобы ему рваное зашить, еду сварить и прочее. А при мне сейчас никого нет.

На новом месте Егор был прикомандирован к Объединенной Ташкентской школе командного состава. Там обучались будущие пехотные кавалерийские, артиллерийские командиры, а позднее и будущие политработники. Вздохнуть свободно было некогда, ведь он, как строевой командир, сильно «заржавел», многому вообще не учился. Во времена работы в «Активной разведке» Егор, конечно, почитал разную военную литературу, но… К тому же, хоть он и строевой командир, но должен иметь представление о политработе, поскольку строительство новой жизни в Средней Азии – это политика, и за эту политику он может сам голову сложить и его бойцы тоже. И следует знать, за что ты поляжешь под каким-то Ташкурганом. И когда его бойцы спросят о политике, не будешь же их каждый раз отсылать к политруку, дескать, я вам показываю, как врагов рубить, а кто у нас враг, об этом скажет политрук? Нельзя так.

Даже в царские времена, когда не было политработников, «политработа» проводилась. Занимались ею больше старшие казаки и урядники, то есть по нынешним временам младший комсостав, и они вбивали в казачат, а потом и молодых казаков понятия, кто есть враг внешний и внутренний, и что казак с оными врагами должен делать. Рассказали, а потом перешли к практическому применению рекомендованных средств борьбы. Сейчас, спустя пятнадцать лет и более, нельзя сказать, что учили правильно, но учили эффективно. Если головой не думать. Когда же начнешь думать, конечно, оказывается, что вбитые в тебя формулировки начинают врезаться в тело, как усохший ремень или севшая одежда. Вот на что рассчитывали атаманы Каледин и Краснов, а также кубанские, пытаясь воевать с Россией? И оказывается, что рассчитывать они вдолгую могли на помощь иностранных держав (сначала Германии, потом Антанты и какой-то другой силы, что против Москвы идет). Если хотеть помощи других сил, то это измена. Или гражданская война, но в любом случае малопочетное занятие. В Минске и Рязани Егор немного почитал про участие казаков в Смуте за триста лет до того. И приходила мысль: а чем отличаются разные атаманы друг от друга? Чем лучше Краснов жившего за триста лет назад Баловня? Нынешние атаманы сморкаются в платок, а не в два пальца, и это все, чем лучше.

А если заводить шашни с немцами или Антантой – это пахнет той самой государственной изменой. Тут и говорить нечего, даже офицеры Добровольческой армии по этому поводу отпускали ехидные замечания, сравнивая Донское правительство с… прости господи.

Вот и выбор – поддержать врага внешнего или внутреннего. Поддержать, а не поступить, как приказной обучал. И примеры воздаяния за то, что пошли против Москвы, тоже были. Поход князя Долгорукова при царе Петре. И сделал Долгорукий то самое, что и Гражданская война с Доном, то бишь спасибо, что не подчистую.

Это внешняя политика, но есть и внутренняя. И там есть сложности, например вопрос с иногородними. Если казак ходит на войну, а в мирное время занят сборами, службами, что он исполняет, и прочим, то требуются рабочие руки, которые заменяют казака, пока он службу несет. То есть без иногородних не обойдешься. Но так было в прежние времена. Сейчас же другие, и нельзя людей вторым сортом считать, даже если они не природные казаки.

Но ведь казаку даны привилегии, в том числе и земля, чтобы он за счет их для службы снаряжался. И, честно говоря, это уже получается с трудом, особенно когда с небольшим интервалом на службу надо снаряжать двоих сыновей. Но бывают и семьи побольше. А нужен ли сейчас казак, который сам себя снаряжает на службу? И нельзя ли как-то по-другому, чтобы не так разорительна была служба? Вообще-то можно. В дивизии, к которой присоединен 12-й полк, в котором служил Егор, было еще три кавалерийских полка, которые снаряжались за счет казны. Приходил будущий улан или гусар на службу и не снаряжал на нее себя сам. Но а тогда зачем казаку выделять землю и другие поблажки делать? Незачем. И как быть с его привилегированным статусом? А вот это звучало громом небесным и тем, что подрывает устои казацкой жизни.

А как жить, если ты не казак, а неизвестно кто? Свинцовой тяжести вопросы, а на них надо давать ответы. У красной власти на них ответы не всегда были, чему пример восстание Дона в апреле восемнадцатого и Вешенское восстание следующего года. Да и потом, по мелочи, тоже хватало всего. Наверное, их меньше стало оттого, что бесшабашных голов поубавилось: кто полег на Надях Гражданской войны, кто уехал на чужбину. А кто просто перегорел. Четыре года германской войны, почти четыре Гражданской. Не всем же встретился Курше и сказал, что чем более народу ты зарубишь, тем это тебе жизнь продлит. И не пытайся мухлевать, убивая из винтовки, – это не продляет.

А