День Благодарения - Илья Витальевич Горячев

Улыбка медленно сползла с лица Райдера, он начал покрываться пятнами.

– Какая гнусная провокация, – наконец, выдавил он, – мистер Бренсон совершенно бескорыстно спас от голода сотни миллионов, миллиарды людей, и он никогда не имел ничего общего с сомнительными представителями спекулятивного капитала. Это противоречит всем его принципам…

– Профессор Райдер! – из первого ряда поднялся щуплый студент в очках с мощными диоптриями, – Эстебан Лопез, профсоюз студентов-чиканос. Насколько этично неформальное взаимопроникновение функционеров Прогрессивно-Демократической партии, сотрудников “Ecofood Ltd” и офицеров Департамента Отечественной Безопасности? Можете начать с себя, ведь вы как раз и числитесь во всех этих структурах одновременно. Как вы это поясните?

– Провокационный бред! – Профессор Райдер задохнулся от ярости, – вы ответите за эту выходку, как и все к ней причастные! Ложь и клевета!

Он резко развернулся на каблуках и спешно покинул трибуну.

Клод сладко потянулся, выключил на смартфоне режим записи и тут же залил получившийся ролик в сеть. На следующее утро на сайте The Boston Herald появилась статья под заголовком: «Очередной скандал в стенах Бостонского университета». Сухой текст вкратце описывал произошедшее, безымянный репортёр тщательно избегал оценок и личных комментариев и лишь мельком упомянул, что профсоюз студентов-чиканос намеревается подать иск о защите чести и достоинства в суд на профессора Герберта Райдера, который по мнению профсоюзных активистов, оскорбил их всех в лице Эстебана Лопеза, приехавшего учиться в Бостон из Мехико лишь два месяца назад. Ролик в статью не попал, а сам текст, провисев неполные двое суток, бесследно исчез с сайта.

Тем же вечером ректор Форман отправил профессору Райдеру цветистое письмо с извинениями за бестактную выходку студентов, которые «освоили навыки поиска информации в глубоких слоях Сети, но ещё не научились грамотно её анализировать», но его письмо осталось без ответа.

Глава 15

Прожарка: rare

Заливаясь слезами, Хектор лопотал что-то невразумительное и пытался обнять колени Мартемьяна. Тот с отвращением отбросил чиканос увесистым пинком кованого сапога.

– Как там французик, – крикнул он, на миг обернувшись к своим товарищам, и тут же вновь взяв под контроль стоящих на коленях латинос.

– Жив! – выдохнул Иван, – обгорел сильно. Сейчас срежем с него покрышки и можем уходить. – Он склонился над Клодом, который, к счастью, не приходил в сознание, и принялся дальше орудовать ножницами по металлу, отбрасывая назад дымящиеся куски резины вместе с ошмётками одежды.

Глаза Мартемьяна полыхнули яростью. Хектор поймал его взгляд и замер, но тут же принялся ещё активнее умоляюще бормотать:

– Senor Barbudo, por favor! Perdone! Cuanto lo siento![70]

– Да не понимаю я по-американски, отродье дьяволово, – Мартемьян навёл обрез на колено мексиканца, секунду помедлил и нажал на спусковой крючок. Тот дёрнулся и взвыл:

– Por Dios![71]

Несколько чиканос агрессивно ощерились и даже что-то заорали. Один вскочил на ноги, скорчив решительную гримасу, но Мартемьян движением ствола быстро усадил его обратно на пол. Продолжая удерживать их на прицеле, он принялся спиной пятиться к выходу из ангара, где бесчувственного Клода уже обкололи промедолом и бережно усадили в люльку, утробно рычащего на холостом ходу, «Урала». Движки взвыли, и три «Волка» и один раритетный «Урал» между ними вылетели из ангара, пронеслись по пустынной в четыре утра Арлингтон-стрит, а оттуда свернули на шоссе 1-93, ведущее прочь из города. Через полчаса они миновали поворот на Рокленд и с рёвом ворвались на парковку “Route 66”, где их уже ждали все, оказавшиеся в этот момент в клубе, включая штатного доктора, взявшего на себя заботу о раненом.

Через полтора часа рядом с клубом приземлилась вертушка из “Dark River”, откуда выскочили три медика с носилками. Пока один осматривал Клода, двое других конфигурировали резиновые подушки на носилках для транспортировки обожжёного.

– У него был ожоговый шок, сопряжённый с психомоторным возбуждением, – местный доктор обратился к тому, кто осматривал, – мы вкололи ему успокоительного, и он снова отключился.

– Это ожоги четвёртой степени, вы всё правильно сделали, доктор, – тот кивнул, – помогите нам его переместить. – Они взялись за края одеяла, на котором лежало бесчувственное тело Клода.

Одним прыжком тут же рядом оказался Иван Картлин и взялся поддерживать снизу.

– Доктор, как он? – Иван обратился к старшему из прибывших медиков, – Жить будет?

Тот утвердительно кивнул.

Совместными усилиями они аккуратно переложили не приходившего в сознание Клода на носилки, погрузили их в конвертоплан и улетели обратно, подняв вихри пыли.

– Доктор сказал – будет жить. Вовремя успели, – Иван вытер лоб рукавом байковой рубахи. Фёдор удовлетворённо кивнул, Николай перекрестился, а Мартемьян шумно выдохнул:

– И Слава Богу! – и тоже перекрестил лоб, а затем поцеловал массивный нательный крест и тут же спрятал его обратно под исподнюю рубаху.

– Дядя Мартемьян, ты про Достоевского слышал? – Иван поставил своего «Волка» на подножку.

– Что-то слыхал, – бородач нахмурился.

– Читал?

– Не наседай… Я одну книгу читаю, племянник – Священное Писание. И тебе тоже советую. Ещё одну веду – убыль и прибыль. В хозяйстве полезно. А остальное от Лукавого. А что спрашиваешь? – Мартемьян обеими руками огладил бороду – верный признак того, что он крепко нервничал.

– Да мекс этот – мальчишка совсем. Видно, что не кусачий. Зря ты его инвалидом оставил. Слезинка ребёнка и всё такое… И партнёрам нашим эта новость радости не доставила, – он мотнул головой в сторону клуба, – теперь сложности будут.

– Я тебе так скажу, племянник, – Мартемьян сложил руки на груди. – Око за око, а зуб за зуб. Так в Книге сказано. Эти чернявые хотели нашего французика со свету сжить исподтишка. Сожгли его почти. Мы его отбили с бою. Правда за нами. Греха в этом нету, а урок супостатам есть. И не утомляй меня, голова уже разболелась от разговоров этих твоих досужих, а с капустниками сам разбирайся, я по-ихнему всё равно не понимаю.

– Да не немцы они никакие, – засмеялся Иван.

– А мне всё равно – не знает по-нашему, значит, немец. Всё! Отстань от меня!

* * *

– Мистер Фридман, эти русские, что вытащили нашего Клода, откуда они? Это не “Cossacs”[72] и уж точно не “Hell’s Angels”[73], – Олаф опустил край занавески и обернулся к Ави Фридману. – Мы работаем с нашими, почитай, с марта, но лично я о них практически ничего не узнал. Ну, кроме того, что им можно доверять прикрыть свою спину.

– Они вообще не байкеры. Просто ездят на мотоциклах. Русские амиши. Starovery. Серьёзны и обстоятельны. Их