Черный Маг Императора 19 - Александр Герда

Должен признать, несмотря на свое состояние, кладоискатель довольно точно описал внутреннее устройство своего дома и сейчас мне не составляло абсолютно никакого труда ориентироваться в нем. Так что заблудиться в доме Карачарова я не боялся, меня пугало другое — ощущение какой-то безысходности, которая царила здесь.

Нечто подобное до этого момента я испытывал лишь однажды, когда нас с Лазаревой занесло в Малахитовый Шепчущий Дом. В тот раз у меня тоже было на душе такое же тоскливое чувство и такое же ощущение, что кто-то следит за мной. Если верить охранникам Луки Мироновича, кроме хозяина в доме никого больше не было, однако… Мне почему-то казалось, что это не так.

— Мрачное местечко, — сказал вдруг Петр Карлович, как будто читал мои мысли. — Все-таки нервная у тебя работенка, хозяин. За такую можно даже не вдвое, а втрое больше просить. Да и то мало будет.

— Градовский… — тихо позвал я его, поднявшись на второй этаж дома.

— Да, хозяин? — с готовностью отозвался он.

— Вон там справа по коридору видишь дверь? Это спальня Карачарова, — сказал я ему. — Смотайся туда по-быстрому и посмотри, что там и как. Хочу убедиться, что в комнате все нормально.

— Разумеется, хозяин! — воскликнул призрак, отлетел от меня на несколько метров, затем вдруг замер и вернулся обратно.

— Что случилось? — удивленно спросил я. — Вроде бы несложно было…

— А как я должен понять, что в комнате все нормально? — спросил он.

— Вот же сволочь! — занервничал Дориан. — Специально он, что ли издевается над тобой, я понять не могу?

— Если кроме Карачарова в комнате никого нет, а он просто спит, то все нормально, — терпеливо разъяснил я призраку. — Если все не так, то ты вернешься и расскажешь мне, что именно там происходит.

Видимо на этот раз Петр Карлович все понял, так как скрылся за дверью спальни кладоискателя. Честно говоря, меня уже так и подмывало войти в некрослой, в котором я однозначно чувствовал бы себя спокойнее, но меня останавливало одно обстоятельство…

Мне очень не нравился этот дом. Интуиция подсказывала мне, что даже в некрослое здесь может быть опасно. С учетом специфики деятельности Карачарова и его Дара, я даже представить себе не могу, какое количество различных артефактов побывало в этом доме. Сколько из этих артефактов было проклятых, сколько из-за них могло произойти здесь всяких неприятных вещей, в том числе и убийств…

Ну а если еще вспомнить о том, что этот дом принадлежал и его предкам. В общем, я думаю, некротварей внутри хватает. Им здесь было чем поживиться, а если так, то рано или поздно они сюда приползут. Во всяком случае, именно так мне говорил Чертков.

Поэтому сейчас я просто стоял в окружении тишины и ждал Градовского, который почему-то задерживался. Вот интересно, сколько времени нужно, чтобы осмотреть спальню Луки Мироновича? Неужели у него спальня размером с наш спортивный зал в «Китеже»?

Наконец-то из двери вынырнула знакомая зеленая голова, которая медленно подплыла ко мне.

— Все спокойно, хозяин. Вы можете начинать операцию. Кроме спящего Карачарова в комнате никого нет, — доложил он. — Ни в шифоньере, ни в гардеробной, ни в туалете нет ни души. Даже под кроватью никого подозрительного нет. Так, всякая ерунда: тапки, свернутый ковер, массажер для ног, две пары носков, тайник, коробка с оловянными солдатиками…

— Градовский, заткнись, — попросил я призрака. — Меня не интересует, что он хранит у себя под кроватью. Я понял, в комнате никого нет, мне этого вполне достаточно.

По крайней мере, теперь мне было понятно, почему призрак торчал там так долго. Этот тип провел полнейший досмотр, не забыв даже заглянуть в шифоньер.

— Кстати… Кто бы подумал, что Карачаров до сих пор хранит под кроватью игрушечных солдатиков, — задумчиво сказал Дориан. — Забавно, правда?

— Угу, — кивнул я и направился в сторону спальни кладоискателя. — Может быть, это какие-нибудь особенные солдатики, которые ему очень дороги. Вон, у Нарышкина тоже в комнате плюшевый медвежонок есть. Правда он говорит, что это просто счастливый талисман, но я что-то в это слабо верю.

Я повернул ручку, которая вела в спальню Карачарова, и осторожно открыл дверь, стараясь действовать при этом как можно осторожнее. Зараза… Мне было явно не по себе, хотя окружающая обстановка вполне соответствовала рассказу Петра Карловича и, вроде бы, никакой угрозы не представляла.

Карачаров лежал на кровати, а рядом с ним стояла тумбочка, на которой горела ночная лампа. До него было шагов десять. Во время встречи в ресторане цвет его лица был мертвенно бледным, а сейчас он отдавал желтизной из-за света ночника. Кстати говоря, это делало его еще более жутким. Какой-то абсолютно неестественный цвет.

Его дыхание было тяжелым. Он выдыхал воздух с присвистом, никак не характерным для человека его возраста. Примерно так дышал Чертков, в тот момент, когда мы с ним только познакомились. Мне тогда казалось, что он вот-вот умрет и сейчас у меня были очень схожие ощущения.

Ну что же, наверное, пора начинать. Я приготовился открыть портал в некрослой и в этот момент услышал голос. Тихий шелестящий шепот… С таким звуком обычно падают осенью листья с деревьев. При этом я четко слышал каждое слово.

«Ты забрал то немногое, что было у моей любимой Розы, поэтому я проклинаю тебя… Будь ты проклят, вор, и готовься! Сейчас ты станешь куклой в костюме из человеческой кожи…»

От неожиданности у меня чуть сабля из руки не выпала. Охренеть просто… Неужели я сейчас слышу голос того самого Архитектора Корфа, который создал Сады забвения? Его возлюбленную звали Роза, так ведь?

— У тебя поразительная память, мой мальчик, — похвалил меня Дориан. — Смотри-ка лучше на Карачарова…

Мой друг был прав, посмотреть было на что. Едва прозвучали слова Архитектора, как тело Луки Мироновича начало довольно быстро уменьшаться в размерах.

«Стежок за стежком и твоя голова будет пришита к телу… Кости твои заменит стекло, а зубы заменит фарфор… Я вставлю тебе черный жемчуг вместо глаз и зашью твою душу в куклу нитями памяти…»

В этот момент я услышал глухой треск, Карачаров выгнулся дугой и оглушительно закричал от боли приводя меня в чувство. Честно говоря, я видел нечто подобное впервые,