Меченый. Том 4. Точка кипения - Андрей Николаевич Савинков

Впрочем, женщина мой комментарий уже не слышала, она побежала переодеваться, чтобы показать мне следующий вариант наряда. А я-то думал, зачем француженка приехала ко мне с двумя здоровенными баулами формата «мечта оккупанта», а вот оно что. Похвастаться захотела, ну теперь это надолго.

— Следующий вариант: прямые светлые брюки и тёмная блуза. Как тебе? — Женщина повернулась сначала одним боком, потом другим, приподнялась на носочки, чтобы попа выглядела более выигрышно, крутанулась и вновь двинула из спальни.

— Лучше скажи, как тебе наши швеи. Нормально работают? Есть нарекания по качеству или скорости?

— Нормально. Не хуже французских, — донеслось из соседней комнаты.

— А то у нас ходит такое расхожее мнение, что одежду, пошитую в СССР, невозможно носить. Что у нас в этой сфере работают сплошные «рукожопы», — адекватной замены русскому слову я вот так сходу не придумал, поэтому тупо калькировал его на английский как «asshanders», вызвав у француженки тем самым искренний смех. Пришлось объяснять истоки этого выражения, что опять же стало поводом посмеяться.

— Англичане говорят — «две левых руки», но ваш вариант мне нравится даже больше, — демонстрируя очередной наряд, резюмировала Диана. — А насчёт качества работы — это всего лишь вопрос правильно составленного договора и контроля. Поверь мне, наши, если их не контролировать, могут сшить такое, что ни один уважающий себя человек не наденет. Вам очень сильно не хватает хороших дизайнеров.

— Средства у нас есть. У нас ума не хватает, — процитировал я кота Матроскина, после чего вновь пришлось давать пояснения француженке. Всё-таки культурный код много значит, общаться с человеком, который не понимает твои шутки, бывает тяжело. — У нас есть дизайнеры. Мотивации выпускать хорошие вещи не хватает. Как с этим бороться… Ну вот, капиталистов приходится подключать.

В глазах француженки промелькнули бесики, она развернулась, потом повернула голову и произнесла:

— Сейчас я продемонстрирую бельё, которое отшили для моей весенней коллекции, а потом ты сможешь показать, что коммунисты делают с капиталистами согласно вашей идеологии… — Прозвучало пошло. Мне нравится.

Понятное дело, что все разговоры о делах после такого заявления были отложены примерно на час. Уже после того как мы сходили в душ, немного подкрепились, выпили по бокалу вина, разговор вновь свернул на вопросы лёгкой промышленности в СССР.

— Ну как тебе бельё?

— Отлично, я правда смотрел не на него в основном, но тем не менее… — Будем честны, в будущем видали мы бельишко и поинтереснее, уж чем-чем, а цветным кружевом удивить кого-то в XXI веке достаточно сложно.

— Я посмотрела, что выпускают ваши фабрики. Это ужас! — Неожиданно у принцессы на фоне возмущения прорезался сильный французский акцент. Слово «awful» почему-то прозвучало примерно как «авУль», впрочем, не мне было кивать на проблемы с произношением.

— Почему ужасно? — Честно говоря, никогда не интересовался женским бельём производства СССР. В той жизни познакомиться с ним — в смысле с женским бельём — мне довелось уже в самом конце существования страны, да и не сильно двадцатилетний парень будет обращать внимание на то, что второпях снимает с девушки. А тут и у Раисы, и у медсестрички Любочки, и, что характерно, у самой Дианы имелись вполне приличные шмотки. Во всяком случае, чего-то совсем ужасного я не заметил.

— Ужасно, поверь мне! Оно некрасивое и неудобное. У меня такое мама до войны носила, шить такие вещи сейчас — просто стыдно!

— Займись, — я усмехнулся пришедшей в голову мысли. — Хочешь, я тебя назначу… советником министра лёгкой промышленности. Будешь ездить по фабрикам и контролировать ассортимент выпускаемой продукции. Выпишем тебе большую длинную палку и будешь ею наших не желающих соответствовать требованиям времени директоров по спине бить. Для пущего устрашения нужна кожанка, красный платок на голову и маузер в деревянной кобуре на пояс.

— У тебя какие-то очень странные фантазии, Мишель. — Диана явно не поняла отсылки на «революционную романтику», ну да, было бы странно, культурный код и всё такое. — Но если ты настаиваешь, можем попробовать, я девушка свободных взглядов…

Принцесса выдержала театральную паузу, но всё же не сдержалась и расхохоталась, глядя на моё вытянувшееся лицо.

А если говорить серьёзно, то мысль о том, чтобы пригласить наёмных менеджеров с Запада для закрытия отдельных пробелов внутри СССР, меня, если честно, давно посещала. Ещё с тех пор как я обсуждал с телевизионщиками варианты расширения вещания внутри Союза. Собственно, именно в этом деле особых подсказок со стороны, можно сказать, не понадобилось, но вот во всём остальном…

Целая куча имелась направлений, где Советский Союз отставал в мышлении, что делало поиск «внутренних» резервов практически бесполезным делом. Как в случае с созданием музыкального проекта, способного стать эстрадным лицом СССР на Западе. Всё у нас для этого есть: красивые и умеющие петь парни и девушки, поэты и композиторы, которые дадут отличный материал, весь админресурс страны… А толковых продюсеров, чтобы собрать всё это вместе и выдать конкурентоспособный продукт, — нет, хоть ты тресни.

И главное — пригласить западных специалистов было можно. Предложить хорошие деньги, интересную работу — приедут аж бегом. Вот только как это будет выглядеть с идеологической стороны? Отсталый совок платит кучу валюты капиталистам, чтобы те приехали и руководили ими. Такой подарок вражеской пропаганде делать не хотелось, а как завернуть всё это в удобоваримую обёртку, я никак придумать не мог. Поэтому предложение Диане, конечно, было шуткой… Но такой шуткой, в которой от шутки — только половина.

— Я ещё одно хотела у тебя… спросить. Вернее, меня попросили, так сказать, замолвить словечко, — было видно, что женщине не слишком приятно поднимать этот вопрос.

— Что?

С самого начала нашего знакомства так сложилось, что Диана стала ещё одним мостиком между мною и некоторыми деловыми западными кругами, которые хотели бы сотрудничать с СССР, но при этом из-за политических разногласий по официальным каналам им тяжело пробиваться. Ещё одним таким каналом — более обходным — стали люди типа Карнауха, которые уже вовсю мотались по планете и обстряпывали делишки на коммерческой основе без участия идеологии. То есть делали то, что официальным советским органам было делать достаточно тяжело.

Забавно, что пристанищем для них — в частности для того же Карнауха, который получил сначала южноафриканский паспорт в качестве такой себе прокладки —