Владимир, сын Волка - RedDetonator

А это обесценит вложенные усилия — СССР в Афганистане уже давно находится в ловушке невозвратных затрат, (1) поэтому советское руководство, даже видя, что это очевидный логический тупик, не желает принимать тяжёлые решения.

И если бы дело было только в ХАД — есть же ещё Царандой, то есть, местное МВД, Ардуй-е Милли Афганистан, то есть, Афганская народная армия, а также правительство…

Полностью пронизанные коррупцией и кумовством, эти организации рухнут в течение пары-тройки лет после ухода ОКСВА.

Директор даже не надеялся, что удастся как-то помочь сохранить Демократическую республику Афганистан — он не видит вариантов, как она может стать устойчивой, в нынешней форме и с нынешним содержанием.

Но ему, в настоящий момент, не очень важно, что здесь будет после — больше всего его волнует ОКСВА. Он является очень важной частью его всё более и более детализирующегося плана.

— Я закурю? — спросил майор Орлов, вытащив пачку «Benson Hedges» из внутреннего кармана пиджака.

Одет он, в свойственной ему манере, в гражданское — серый пиджак, белую футболку без принта, тёмно-синие джинсы и серые кроссовки фирмы «Adidas».

«На улицах Нью-Йорка сошёл бы за своего», — подумал Директор и кивнул.

— Полковник уже второй день на связи с Москвой, — поделился Геннадий. — Он утрясает детали и хочет слетать туда-обратно — бюрократия…

— Две-три недели на согласование — я думаю, это очень оптимистичный срок, — улыбнулся Директор и передал ему пепельницу из верхнего выдвижного ящика стола.

— Всё равно, — пренебрежительно махнул рукой майор госбезопасности и принял пепельницу. — Мы сделали самое главное — вызвали интерес. Нам уже, предварительно, одобрили эксперимент. Сможешь обработать сотню претендентов?

— Это вообще не вопрос, — кивнул Директор.

— Тогда у нас всё будет хорошо, — улыбнулся Орлов. — Скорее всего, прилетит комиссия из высшей школы, чтобы посмотреть, в чём суть процесса. И должен предупредить, чтобы потом не было недопонимания — полковник подал это как разработку, осуществлённую под его чутким руководством. Ты — просто воплотил в жизнь давний замысел Константина Эдуардыча в жизнь, а я тебе в этом помогал. Тебя устраивает такое?

Он напрягся — видимо, ответ на этот вопрос очень важен.

— Мне всё равно, — ответил Директор, а затем улыбнулся. — Самое главное, чтобы наша с тобой дружба не пострадала.

Ему, действительно, всё равно — он убеждён, что дальше ХАД эта разработка не пойдёт, потому что КГБ уже давно не тот орган, который был способен радикально перестраиваться и адаптироваться к новым условиям, как это могло ОГПУ или мог НКВД.

На местах уже сидят укоренившиеся кадры, вовсю эксплуатирующие уязвимости, имеющиеся в структуре организации. Кумовство уже есть, пусть его не так много, как в ХАД или любом другом учреждении ДРА, но оно уже влияет на всё.

Это не значит, что КГБ стал бессильным, вовсе нет, но он уже не так гибок, потому что тонет в бумагах и тормозится усложняющейся бюрократией. Быстродействие упало, поэтому бьёт он всё так же сильно, но уже медленно.

— Ха-ха-ха! — засмеялся расслабившийся Геннадий. — Не пострадает — это я тебе обещаю! Ха-ха-ха!

— А как вы обоснуете малый срок нашего знакомства? — уточнил Директор.

— Полковник написал подробный рапорт, в котором сообщил, что все идеи уже были у него в голове, он даже кое-какие тесты начал обобщать, но нужны были люди, которые всё это систематизируют и приведут в единую форму, — ответил Орлов. — Это мы, если ты не понял сразу.

— Да это сразу понятно, — вздохнул Директор. — Нам же выделят ресурсы на этот эксперимент?

В случившемся есть выгода и для него: для КГБ он чужой, безымянный и непонятный, а с полковником Гаськовым складывается легенда о таланте из «Системы». Такому и доверия больше, ну и он точно подключил имеющиеся связи, чтобы протолкнуть инициативу через бюрократический механизм.

— Очевидно, что да, — кивнул Орлов. — Можешь вообще не переживать о материальной части — выделят всё необходимое и даже чуть больше. Ты даже не представляешь, каких ниток мы коснулись! Если докажем, что технология работает, то это может дойти до Самого… А если дойдёт до Самого и произведёт на него впечатление, то надо будет сверлить отверстия для звёзд — и тебе тоже.

Под «Самим», очевидно, подразумевается Андропов.

— Если дойдёт, то что будет? — поинтересовался Директор.

— Вряд ли дойдёт, — с сожалением вздохнул Геннадий. — Но если дойдёт, то может быть, полковник станет генерал-майором, майор — подполковником, а старший лейтенант — капитаном. Для этого нужно, чтобы ты выполнил свою работу так, чтобы комиссия ошалела и ушла в глубокой задумчивости. Сможешь?

— Смогу, — уверенно заявил Директор. — А какие перспективы, помимо званий?

— Не знаю, заметил ли ты или нет, но товарища Андропова очень не устраивает сложившееся положение вещей в Союзе, — улыбнулся Орлов и потушил окурок в пепельнице. — Идут кадровые перестановки, возбуждаются дела, даже партию «чистят»… Может быть, наша методика придётся очень кстати — кто знает?

Директор в этом очень сильно сомневался.

— Тебя сегодня посетит капитан Афанасьев — он передаст кое-что на перевод, — сообщил ему Геннадий и поставил пепельницу на подоконник. — Но перед этим тебя вызовет полковник — он хочет обсудить с тобой перспективы.

— Понял, — кивнул Директор.

— Советую сходить в библиотеку и взять несколько книг, — посоветовал ему Орлов. — Переводишь ты быстро, а у нас нет таких объёмов документации, как в бюро. Пока Москва не даст добро, по методике работать не будешь — лучше почитай что-нибудь. Это полезно. Всё, я пошёл — не скучай тут.

Он покинул кабинет, оставив после себя сигаретный дым.

Директор отворил форточку пошире, и открыл дверь настежь.

Сев за стол, он начал думать.

Его расчёт оправдался — КГБ ухватился за его методику, как за спасительную соломинку. Это значит, что ситуация с ХАД настолько плоха, что комитетчики открыты для любых вариантов…

Чтобы не терпеть вонь сигарет, Директор пошёл в туалет, в котором сразу же закрылся.

— Уроды!!! — сходу закричал Жириновский из зеркала. — Воры! КГБшные крысы!

— Тише ты… — шёпотом попросил его Директор и поплотнее закрыл форточку.

Вряд ли кто-то бы стал ставить прослушку в туалет — потенциальная ценность информации крайне низка, а ещё в туалете повышенная